Чингиз Айтматов

Дело опять происходило Москве, в гостинице «Украина». Муртаза ужинал со своими товарищами, и вдруг в ресторане появилась небольшая группа киргизских депутатов. Среди них оказались и Бибисара Бейшеналиева с Чингизом Айтматовым. Бибисара сразу заметила Муртазу, и они очень тепло, как старые друзья, в обнимку поздоровались. От Чингиза это, естественно, не укрылось, остальные же не обратили внимания — никто из них не знал ни Муртазы, ни, тем более, истории его отношений со знаменитой балериной. В какой-то момент Муртаза и его друзья передали через официанта бутылку шампанского к столу депутатов. И вдруг зазвучала классическая музыка. То был вальс из «Лебединого озера», исполнение которого, как потом выяснилось, было тайно заказано Муртазой, — как ностальгическое приветствие Бибисаре. Оставалось только набраться смелости и пригласить балерину на танец. Что и произошло.

Это было незабываемое зрелище — и свидание с прошлым, и прощальный танец.

У этой истории есть свой грустный финал. Бибисара вновь неожиданно заболела, на сей раз неизлечимо. И теперь рядом с ней, в знаменитой Кремлёвке, была её подлинная любовь — Чингиз Айтматов. Он вспоминал: «С каких-то гастролей она вернулась больной. С диагнозом — злокачественная опухоль груди. Бибисару поместили в Кунцевскую больницу. Она страдала полтора года. Трудно обо всём этом говорить. На территорию больницы можно было попасть только по специальному пропуску. В одной палате с Бибисарой лежала с таким же диагнозом народная артистка Советского Союза Ольга Николаевна Андровская. В то же время в Кунцеве лечился от этой страшной болезни Александр Трифонович Твардовский. Это он одним из первых благословил меня на писательской стезе, опубликовав мои ранние повести в своём журнале “Новый мир”. Всякий раз, бывая в больнице, я навещал и его. Несмотря на все старания врачей, он быстро угасал. Вскоре Твардовского не стало.

Бибисара тоже с каждым днём таяла. У неё уже не хватало сил самостоятельно подниматься с постели. Она сильно изменилась, свет её ласковых глаз становился всё глуше, слабее. Только тогда я впервые осознал, что её болезнь действительно неизлечима, и земля ушла из-под ног... И вот, когда даже малейшее движение стало приносить Бибисаре мучения, её перевезли во Фрунзе. Я не мог усидеть на работе, вновь и вновь кружил вокруг больницы, одинокий и неприкаянный. Уже смирившаяся с тем, что ей остались считанные дни, Бибисара при моём появлении слабо улыбалась, пытаясь как-то подбодрить меня. Она и в эти последние минуты оставалась моим ангелом-хранителем.

10 мая 1973 года Бибисары не стало»[43].

Об этой великой любви написано и сказано очень много, но ей она принесла только боль и горечь — горечь несбывшейся судьбы и необретённого счастья. Да и об Айтматове можно сказать то же самое. И я прекрасно понимаю, почему с такой потрясающей силой он изобразил в своих культовых произведениях несчастную любовь между Танабаем и Бибижан, Едигеем и Зарипой, Дюйшеном и Алтынай. И почему рыдал, как мальчик, у всех на виду, когда люди провожали великую балерину в последний путь во Фрунзенском театре оперы и балета 11 мая 1973 года.

Для Айтматова это была настоящая трагедия. Он находился на грани психического срыва, буквально заболел от одиночества и отчаяния. Может быть, то состояние души отразилось на страницах романа «И дольше века длится день», где Едигей Буранлы оплакивает уход любимой женщины: «Без шапки, без шубы, с пылающей кожей на лице и руках, брёл он в темноте, волоча бич, и вдруг почувствовал полное опустошение, бессилие. Он упал на колени в снег и, согнувшись в три погибели, крепко обнимая голову, зарыдал глухо и надсадно. В полном одиночестве, посреди сарозеков, он услышал, как движется ветер в степи, посвистывая, взвихриваясь, взметая позёмку, и услышал, как падает сверху снег. Каждая снежинка и миллионы снежинок, неслышно шурша, шелестя в трении по воздуху, казалось ему, говорили все о том, что не снести ему бремя разлуки, что нет смысла жить без любимой женщины и без тех ребятишек, к которым он привязался, как не всякий отец. И ему захотелось умереть здесь, чтобы замело его тут же снегом.

—

Нет бога! Даже он ни хрена не смыслит в жизни! Так что же ждать от других? Нет бога, нет его!— сказал он себе отрешённо в том горьком одиночестве, среди ночных пустынных сарозеков...»

А теперь послушаем самого Чингиза Торекуловича, вспоминавшего на склоне жизни о своей великой любви.

«— Меня потрясла, — говорил собеседник писателя, — история вашей любви с Бибисарой Бейшеналиевой, описанная вами в книге “Плач охотника над пропастью”. Как вы думаете, почему безоглядно, с полной самоотдачей мы, как правило, влюбляемся только один раз в жизни?