Чингиз Айтматов

Следует отметить, что в то бурное время 1990-х Чингиз Айтматов не потерял своей творческой формы, продолжал творить, осмысливать происходящее. Это он сказал однажды, что даже Шекспир был бы бессилен отразить весь этот ужас хаоса и предательств, жульничества и падения простых людей на самое дно общества, который принёс собой коллапс СССР. Поэтому в первое время и у него не было никакой уверенности в том, что этот вселенский хаос приобретёт черты хоть какого-то порядка. «Печально видеть, — писал тогда Чингиз Торекулович, — что наряду с изменением экономических отношений стало оскудевать и наше духовное богатство. Чего греха таить, при советской власти любой вид искусства и художественного творчества становились орудием партийной пропаганды. И хотя культуру душили узкие рамки “социалистического реализма” с его недремлющей цензурой, государственные издательства выполняли огромную работу, бесперебойно и своевременно выпуская добротные печатные издания. Лишившись политической опеки, государство прекратило финансировать из бюджетных средств издательства, газеты и журналы, как это было прежде»[52].

В интеллектуальной жизни республики 2000-х годов больным вопросом оказалось антицарское восстание 1916 года, известное под названием Уркун. Спор развернулся вокруг, казалось бы, самого простого вопроса — определения характера восстания. Одни историки писали о «стихийном бунте», другие утверждали, что это «национально-освободительное восстание». Вскоре появилось ещё одно определение — «борьба за национальную свободу». Была издана книга под названием «Уркун» — собрание наиболее интересных и научно выверенных работ.

Разумеется, все видные представители национальной интеллигенции отдавали себе отчёт и в том, что освещать события прошлых лет надо не нанося вреда, не раскалывая современное киргизское общество. Например, Айтматов в одном из выступлений справедливо говорил, что «нам нужен не столько 1996 год (в том году многие предлагали отметить 80-летие восстания. — О. И.), сколько 2016 год».

Но куда более спорным и болезненным вопросом оказался киргизский язык, его реальное положение. В ситуации, когда в Киргизстане и рабочим языком, и языком образования стал русский, в сравнении с которым язык Токтогула и Тоголока Молдо, Алыкула Осмонова, Аалы Токомбаева по совершенно объективным причинам не выдерживал конкуренции, родная речь превратилась в язык газет и «кухонь». Это всерьёз беспокоило всех думающих людей Киргизстана, в том числе и деятелей культуры. Но весомее и сильнее всех звучал голос Айтматова, для которого проблема родного киргизского языка стала самой настоящей сердечной болью.

Надо сказать, что изучение местных языков, таких как киргизский, всячески поощрялось с самых первых лет советской власти. В 1920—1930-е годы, в послевоенное время широко развернулось научное изучение и систематизация лексического богатства киргизского языка. А в 1950-е годы, когда республикой руководил Исхак Раззаков, киргизский язык начал изучаться и в русских школах, что было совершенно справедливым и нужным делом. Но после его отставки за «проявления национализма» этот процесс затормозился. Такое состояние дел продолжалось до конца 1980-х годов XX века, когда с началом горбачёвской перестройки судьбы родного языка переместились в центр интересов общества. В 1987 году о них во весь голос заговорил Чингиз Айтматов.

Естественно, его выступления вызвали широкий резонанс, причём не только в республике, но и во всём Союзе. Фактически широко подхваченные газетами и телевидением, они всколыхнули всё советское общество, можно сказать, стали одной из важных предпосылок оживления национальных чувств в СССР в целом и в союзных республиках в частности.

Таким образом, эпоха государственной независимости наложила свой неизбежный отпечаток на жизнь и творчество Чингиза Айтматова. Да, в первое время он во многом сомневался, не был уверен в том, сформируется ли государство, выживет ли страна экономически, не возникнут ли хаос и всеобщая нищета. Но потом пришёл к выводу, что всё происходящее — творчество истории и со временем поверил в будущее не только Киргизстана, но и других стран Средней Азии, которые считал своей родиной.

Что же касается России, то Айтматов старался принимать активное участие в разных общекультурных мероприятиях, возглавлял один из Московских международных кинофестивалей, считая себя, как и ранее, полноправным представителем российской словесности.

И всё-таки главные его заботы в последние годы жизни были связаны с ростом молодой киргизской государственности.

В ПОИСКАХ БОГОМАТЕРИ В СНЕГАХ

В начале была история. История киргизской девушки, принявшей христианство. Потом приключилась ещё одна, связанная уже с Чингизом Торекуловичем Айтматовым. Всё это я видел собственными глазами.