Чингиз Айтматов

Учёные утверждают, что у динозавров, несмотря на гигантские размеры, выживаемость оказалась почти ничтожной в условиях изменившегося климата Земли. То же самое произошло и с огромными мамонтами, парадоксально отличавшимися достаточно хрупким здоровьем. Их убило как биологический вид прежде всего наступление холода, начало ледникового периода. А священная весна, вдохновившая, кстати, на создание одноимённого балета Игоря Стравинского, великого реформатора музыки XX века, наступила много тысячелетий после. Но это уже была весна без гигантов; в саваннах и тропических джунглях охотились на меньших своих собратьев юркие вараны, аллигаторы, не умолкали разноголосые суслики и бесчисленные пернатые... А вокруг простиралась воистину сюрреалистическая картина: белеющие под палящим солнцем огромные скелеты, загадочные несоразмерные кости и люди, пытающиеся познать непознаваемое...

Нечто подобное можно наблюдать и в человеческом обществе. Изменившийся климат в привычной среде, понижение общей духовно-нравственной температуры, как показывает жизнь, вернее всего губят именно гигантов духа, но не многочисленных перевёртышей, обладающих высокой степенью адаптивности. Так наступает почти неотвратимый конец целой эпохи.

При втором президенте Киргизстана Курманбеке Бакиеве людям культуры стало тесно и неуютно. Новая власть решила, что все эти гиганты — люди Аскара Акаева, стоявшего у истоков суверенной государственности Киргизстана и ставшего её лицом в мире.

Все думали, что Чингиз Торекулович живёт в благополучной Бельгии припеваючи, греясь в лучах собственной славы, открестившись от реальных проблем страны и наслаждаясь закатным солнцем счастливой старости. Грешен, порой и я думал примерно так же. Да Айтматов и вёл себя соответственно: всё время шутил, смеялся, казался чуть ли не воплощением внутренней гармонии. И мало кто мог догадаться о преследовавших его болезненных переживаниях, порой отнюдь не планетарного, а сугубо личного свойства. Прав был Евтушенко, сказавший сразу после кончины Айтматова, что он «жил очень тяжёлой жизнью». Но упаси меня Бог пытаться заглянуть в интимные сферы, хотя в течение многих лет мы были с Чингизом-ага близко знакомы. Иное дело — подумать о том, что ускорило его внезапный уход, перечитать книги писателя, особенно роман «Когда падают горы».

...Мне посчастливилось быть едва ли не самым первым его читателем — ещё в журнальном варианте, который я «проглотил» буквально залпом. Потом перечитывал некоторые места, пытался глубже проникнуть в суть произведения, уловить его истоки. Заинтриговало уже само двойное название «Когда падают горы» и тут же в скобках — «Вечная невеста».

Впечатление как было, так и осталось глубоким, даже шокирующим. Только шокировала не литература, не текст, а тот трагический контекст

, та обволакивающая и всепроникающая грусть, которой веет от книги. Я тогда гнал от себя мысль, что это последняя книга писателя, но не мог не чувствовать, что он предсказывает собственный конец, почти прощается с читателями. Роман как художественный текст получился достаточно сырым и до конца не проработанным. А ведь, казалось бы, само имя обязывало. Но как документ времени, как исповедь великого человека, обманутого историей, лишённого полноценной, полнокровной жизни, — это вещь потрясающая. Я долго не решался набрать номер телефона и поделиться своими впечатлениями с автором — уж больно двойственными они оказались. И вдруг он позвонил сам... Я растерялся. Не мог же сказать, зачем вы, мол, так прозрачно намекнули на собственную смерть. Ограничился общими словами, что задумка очень серьёзная, что уже третий день стараюсь привести в порядок мысли...

Арсен Саманчин, главный герой романа, получился неким литературным двойником Айтматова, что не скрывал и сам автор. Да и гадать не приходилось — никто в Киргизстане, кроме Айтматова, не дружил с Горбачёвым.

Героя уничтожила, буквально искромсала эпоха — жестокая и сокрушительная, с её социально-политическими цунами и страстью к деньгам и богатству. Не пощадила и жизнь — ушла к бизнесмену любимая женщина, ушли слава, признание, всё то, что его окружало в Его время, в Его эпоху. В такой ситуации уход из жизни был предрешённым, смерть — логичной и неизбежной. И Арсен ушёл... Обманутый, оскорблённый, покинутый, он ушёл за своей эпохой, канувшей в Лету.

Сюжет романа постоянно петляет, насыщаясь многообразными параллелями. Особенно впечатляет вставная повесть о Жаабарсе и его любимой самке, покинувшей его, уже старого и немощного, и ушедшей к молодому, любвеобильному самцу. Впервые Айтматов как писатель позволил себе такую меру натурализма, как в этом романе, ведь любовь всегда оставалась у него сферой сакральной и жизнетворящей.

И мы услышали этот шум, этот грохот падающих гор — шум и ярость, какие возникают при тектоническом сдвиге времён, увлекающих за собою в пропасть преданного всеми человека.