«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

А с присоединением западных областей дело происходило в таком темпе: 17 сентября 1939 года Красная Армия с небольшими боями стала входить в эти области, беря в плен польские армию, полицию и жандармов, 1 октября СССР перед народом этих областей поставил перечисленные выше вопросы, а 22 октября этого же 1939 года избиратели голосовали. Ну как за 3 недели в стране, в которой по лесам ещё слонялись неразоружённые войска Польши, НКВД мог организовать и провести работу по запугиванию населения?

Теперь о реальных репрессиях по запугиванию избирателей. За три с половиной месяца (сентябрь – декабрь 1939 года) НКВД арестовал 19 832 человека, из которых 72,1 % были арестованы за уголовные преступления и за нелегальный переход границы. Но положим, что все они были арестованы до 22 октября и с целью – запугать население перед выборами. Много это или мало? Из расчета 7,5 млн избирателей это один арестованный на 375 человек. А в нынешней России в тюрьмах сидит более миллиона заключенных при, примерно, 100 млн. избирателей, а это один репрессированный на 100 человек. И никто не боится, и все считают нынешнюю Россию самой демократической страной в её истории» [58; 31-32].

Те, кто при описании событий сентября-октября 1939 года, связанных с действиями в Западных Украине и Белоруссии Красной Армии, словосочетание «освободительный поход» берут в кавычки, намекая, что никаким освободительным этот поход не был, либо не знают всех обстоятельств дела, либо (что более вероятно) свои идеологические убеждения ставят выше фактов (ничего не поделаешь, подобный подход – главный принцип исторических изысканий «демократических» авторов).

* * *

Мы намеренно сделали столь обширное отступление от действий РККА на польской территории в 1939 году, чтобы дать читателям представление, что являло собой Польское государство в 20-30-е годы прошлого столетия. Межвоенная Польша – государство малосимпатичное. Обвиняющие Советский Союз в том, что он вводом своих войск в западные области Украины и Белоруссии попрал все нормы международного права, должны иметь ввиду, что Польша сама данные нормы ни во что не ставила, неоднократно их нарушая. Это во внешнеполитической деятельности. Что до внутригосударственной жизни, то скажите, разве можно назвать нормальным государство, в котором 40% населения фактически считаются гражданами второго сорта, потому что они не принадлежат к титульной, как сейчас говорят, нации?

По отношению к Советскому Союзу Польша в 20-30-е годы была настроена враждебно. Антикоммунизм и русофобия были основными принципами внешнеполитической деятельности польской правящей элиты.

Советскому Союзу любить Польшу было не за что.

Сталин имел все основания заявить на встрече с руководством Коминтерна, состоявшейся 7 сентября 1939 года, что Польша – это фашистское государство, угнетающее другие народности, «что уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше!» [53; 279]

. Далее Сталин продолжил: «Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространим социалистическую систему на новые территории и население» [53; 279].

Вот, казалось бы, прямое указание и на агрессивные замыслы вождя, и на германо-советское взаимодействие в уничтожении Польского государства.

Но не будем торопиться. Во-первых, эти слова не надо вырывать из контекста всей речи Сталина, в которой он, в частности, сказал (и слова эти предшествовали словам о польском фашистском государстве):