Чёрный горизонт

— Заметь, я ничего не утверждаю, а только даю волю фантазии. Умствую, как ты неудачно выразился. Вдруг мы видели домашних любимцев чужаков или, например, их сельскохозяйственную скотину? Или они используют гигантов в качестве источников энергии — живая электростанция, не требующая никаких затрат и технического обслуживания! Или это цепные псы, охрана, способная защитить от любой опасности! Биологическое оружие? Пятую, десятую и сотую версии приводить?

— Хватит, — сдался я. — Скажи, у искусственных разумов есть душа? В библейском понимании термина?

— Точно нет. Мы устроены по совершенно иному принципу, чем люди.

— Странно. А мне кажется, будто в тебя переселился дух какого-нибудь из самых знаменитых психов прошлого.

— Надеюсь, не маркиза де Сада? Между прочим, великий физик Нильс Бор утверждал, что идея становится гениальной, только если в ней есть доля сумасшедшинки. Чем ты опять недоволен? Меркуриум непредсказуем! Если на планете живут настоящие оборотни, то почему исключаются разумные левиафаны? Не может быть потому, что не может быть никогда? Смешно!

— Оборотни созданы искусственно умниками с Граульфа, которым следовало бы руки оторвать за такие эксперименты! А мы говорим о существах, эволюционировавших естественным путём — от протоплазмы до супергиганта размером с город!

— Вот тебе показательный пример, Фома неверующий: в двадцатом веке по счёту от Рождества, когда появилась «синтетическая биология», то есть искусство программирования и создания виртуальной жизни — взаимодействующей, накапливающей информацию и самовоспроизводящейся, никто не мог подумать, что несколько десятилетий спустя произойдёт эволюционный прорыв. Из примитивных программ — от компьютерных вирусов до сложно организованных виртуальных систем — внезапно выросло новое разумное сообщество, обитающее в многомерном виртуальном пространстве и «быстром времени». По большому счёту я значительно более чужд как людям вообще, так и в отдельно взятом случае тебе лично, нежели океанские зверюги. Они живые по-настоящему, как ты или твой обезьяний предок, а я — не совсем. Нематериальная информационная цивилизация, программно-кодовое существо, не имеющее материального воплощения, живущее на созданном человеком носителе. — Нетико похлопал себя по груди. — Три примера бесконечного многообразия — ты, я и левиафан. Очень разные, но объединённые одним: разумом.

— Ты уверен? — хмыкнул я. — Насчёт левиафана?

— Не знаю. Однако в последнее время я всегда оказывался прав — статистика в мою пользу… Ложись спать, поздно уже. Я пойду на мостик, сейчас вахта лейтенанта Гофера — лишние глаза и руки ему пригодятся.

— По-прежнему нехорошее предчувствие?

— Неверно. Осознание опасности. Не забудь перед сном активировать защитные функции гривны — зря, что ли, деньги тратили?

* * *

В течение последующих двух суток «Громовержец» и готийские ладьи уверенно шли к побережью южного континента, не встречая никаких препятствий — чудовища сгинули в бездне, попутный ветер не стихал, природных катаклизмов не отмечалось. Встречные или идущие нашим курсом корабли как и прежде отсутствовали, капитан Вольф не уставал повторять: это дурной признак — произошло что-то серьёзное.

Что именно? Неизвестно. Гавань Торгау могли закрыть по приказу губернатора колонии или военных, у берегов Гельвеции бушует продолжительный шторм, случилось землетрясение, рядом с городом расположены два вулкана… Гадать нет смысла, увидим — до суши осталось всего ничего, завтра утром должны показаться вершины горного хребта, рассекающего материк.

Напряжение не спадало. Я успел свыкнуться с мыслью, что наше путешествие закончится неизбежной бедой — больше всего тяготило ожидание, я начал догадываться, каково приходится приговорённым к смертной казни. Нетико, видя моё подавленное настроение, больше не пытался упоминать о своих «предчувствиях» и часами пропадал в «тайной каюте», наблюдая за океаном. Возвращался неразговорчивым и мрачным, чем ещё больше вгонял меня в депрессию.

— Рассказывай, — не выдержал я. — Не могу смотреть на твою унылую рожу. Какими гадостями порадуешь на этот раз?

— По большому счёту ничего особенно страшного не происходит. Просто я никак не могу сообразить, что конкретно регистрируют приборы корабля. Там внизу, — Нетико указал пальцем на пол каюты, — течёт своя, невидимая людям и весьма бурная жизнь. В любом из подобных Земле или Сириус-Центру миров океан беспокоен — тёплые и холодные течения, огромные массы воды перемещаются, мигрируют миллионы рыб и планктон. Добавим сюда изменения рельефа дна, дрейф континентов, приливы и отливы, вызываемые тяготением спутников планеты, и так далее до бесконечности. Однако на Меркуриуме в глубинах творится бог знает что. И мне кажется, эти процессы управляемы.

— То есть как? — изумился я.