Чёрный и синий

Так что я просто стояла там, наблюдая, как молодой вампир вытаскивал старика из кресла. Теперь он схватил его седые волосы в кулак, опустил его на ковёр и разрубил остаток кожи, костей и мышц, соединявших голову с шеей.

В конце концов, он отрубил голову до конца.

Проделав это, он бросил косу и протянул руку к одному из четырёх силуэтов, стоявших в тени позади него. Мужчина протянул платок, и молодой вытер свои окровавленные руки, все ещё улыбаясь мне.

— Великолепно, — сказал он. — Просто великолепно. Мне бы так хотелось иметь повод забрать вас сейчас с собой, миссис Блэк. Но боюсь, вы куда полезнее для меня здесь, в данный момент…

В этот раз раздался физический голос моего дяди, прямо за мной. Я не повернулась, но чувствовала рядом с ним остальных, теперь занимавших дверной проем за нами.

— Сделай это, и найдёшь сердца всех из своего рода, гвоздями приколоченные к дверям этого здания, — холодно сказал Чарльз. — Я выслежу всех оставшихся из твоего рода и истреблю каждого, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

— Ах… конечно же, разве было бы воссоединение полным без финального штриха в виде психопата дяди Чарльза? — вампир с окровавленными руками уронил платок, позволив ему упасть на неподвижную грудь обезглавленного старика. — Вся семья вступила в игру, как же весело! Должен сказать, суметь вовлечь вас, Чарльз, в эту маленькую встречу, приносит куда больше удовлетворения, чем валить всю вину на бедную миссис Блэк…

— Мы расскажем, что ты сделал, — сказал дядя Чарльз. — Среди верных Константину будут те, кто поверят Константину… которые знают, что он бы не спровоцировал нас вот так.

Мужчина вновь рассмеялся.

— Воистину, ты обладаешь большой верой в себя, если веришь, что кто-то из нашего вида поверит кому-то из вас, а не одному из наших.

— Кто ты? — снова спросила я холодно.

Он посмотрел на меня, вновь быстро окинув взглядом перед тем, как широко улыбнуться.

— Они зовут меня Брик, миссис Блэк. Или же вы можете звать меня Бэйшл.

Затем он вытащил телефон из внутреннего кармана пиджака и сделал фото всех нас, стоявших там. Он также сделал фотографию старика, лежавшего на ковре, и его головы, и косы. Затем он сделал ещё один снимок нас.

— Ты, блядь, издеваешься? — взорвался Рави.

Тот, что называл себя Бриком, улыбнулся всем нам, поворачиваясь к каждому по очереди, затем остановившись на мне.

— Мириам, дорогая, я знаю, что для тебя больше всего стоит на кону, так что я доверюсь тебе, чтобы остальные не последовали за нами, когда мы будем уходить. Боюсь, Квентин будет ужасно страдать за это, если они попытаются… а мне бы так хотелось получить счастливый конец.

Я опустила оружие, поднимая руку, когда два силуэта в тени начали открывать стеклянные двери балкона. Когда они сделали это, холодный ветер ворвался в комнату, всколыхнув тонкие занавески по обе стороны и заставив пламя свечей на каминной полке задрожать.

— Подожди! — я позволила оружию и вовсе упасть, поднимая обе руки. Я с трудом дышала, даже думала с трудом. Моё сердце колотилось в груди как отбойный молоток.

— Отпусти его, — выпалила я. — …Пожалуйста. Пожалуйста, отпусти Блэка. К чему бы ты его ни принуждал… я сделаю это вместо него. Я сделаю все, что ты попросишь.

— Мириам! — прогрохотал голос моего дяди от порога. — Молчать!

Я не отводила взгляда от Брика.

— Все что угодно, — повторила я, борясь с чувством сдавленности в груди. — Я сделаю все, что ты захочешь… я займу его место. Я заплачу тебе чем угодно. Просто отпусти его.

Брик улыбнулся мне. Что-то в выражении его лица сбило меня с толку, даже дезориентировало. Мне понадобилась секунда, чтобы осознать — это потому что я видела нечто похожее на искреннюю доброту и сострадание, граничившее с тёплой симпатией.

— Это очень, очень трогательно, дорогая моя. Поистине, — он повернулся к стоявшим позади него четырём вампирам, положив руки на грудь примерно туда, где у людей находилось сердце. — Видите? Некоторые из них вполне милы. Очевидно, что наиболее умные из них способны на глубокие чувства, особенно в отношении своих пар. Эти двое очевидно весьма трогательно преданны друг другу. Разве я не говорил, что из-за этого она будет вести себя разумно?

Ни у одного из четверых вампиров не изменилось выражение лица, и они не ответили на словах Брика.

И ни один из них не выглядел особенно впечатлившимся.

Закончив свою краткую лекцию, он посмотрел обратно на меня, эта симпатия все ещё отражалась в его глазах и голосе. Однако теперь я невольно видела это чувство иначе — более схожим с симпатией, которую люди испытывают к особенно милой собачке.