Чёрный поручик

Последние четыре года шли в одном направлении — на дно и закончились позорным изгнанием из полка с запретом носить мундир и награды. Светское общество отвергло штымпа, совершенно потерявшего берега. Вымаливание «хотя бы трёх рублей» у всех, кто под руку попадался, никак не вязалось с позицией «джентльмен в поисках трёшки». Даже в различных ресторанах долги имеются, а в трактирах уже морду бьют. Шантрапа, а не графёныш!

Хорошо, что прибыл некий Александр Иванович (из настолько обрусевших немцев, что на родном языке говорил с некоторым акцентом, зато без проблем изъяснялся даже на простонародном) и остановил выливание ушатов грязи на моё офигевшее сиятельство. Несколько вопросов, мои ответы и дагноз готов.

— Михаил Фёдорович, у вашего старшего сына случилась амнезия, то бишь потеря памяти. Видимо связано с полученными вчера ударами по голове и отказом разума помнить недостойное прошлое.

— А если он лжёт, чтобы разжалобить?

— Думаю, что в ближайшие дни мы это выявим. Я готов навещать каждый день Владимира Михайловича и вести беседы, могущие восстановить его память.

Ну вот и хорошо, что самому не пришлось то же самое выдумывать, дабы объяснить почему я никого не знаю. У всех попаданцев с этим проблема, хотя часть из них врёт, якобы личность предыдущего владельца тела осталась, скукожившись где-то на краю сознания. Да и не хочется думать, что я просто в психушке двадцать первого века, где меня лечат всякой психотропной дрянью. Уж лучше поиграюсь в переселение душ на старости лет. Как надаю советов императору Александру Второму, так и будет великий Роскомпот!

Последующая беседа особой инфы не добавила, зато выяснилось, как здесь с личной гигиеной. Графский особняк достаточно старенький, его ещё прадед построил, поэтому нет душевых (а может ещё не изобрели), зато есть три ванные комнаты. В каждой имеется ванна, куда вода попадает через промежуточную тару, именуемую «вёдра», а исходником является колодец на заднем дворе. Бойлером, ясен пень, работает неутомимая печь где-то среди вспомогательных помещений. Для прислуги на том же хоздворе существует и поныне здравствует микробаня на пару человек. Нам, графьям, западло мыться в ней, но мне можно, коли реноме упало ниже городской канализации.

Младший брат-погодок, Валера, как ни странно до сих пор относится ко мне по-дружески. Он закончил университет и хотел бы книги писать, но вынужден катать статейки, как щелкопёр. Имеет небольшое жалованье и мелкие гонорары, причём исправно несёт их отцу. Семейство в финансовой заднице и вполне возможно вскоре придётся продать наш «мэнор».

— Вольдемар, я ищу тебе жену среди дочерей состоятельных купцов. И даже не смей перечить, так как дальше такое не может продолжаться.

— Отец, я полностью в вашем распоряжии, раз привёл наш бюджет к печальному концу, — шестифутовая человекообразная оглобля поникла головой, изображая полнейшее раскаяние, а ум человека из будущего даже порадовался такому варианту.

— Ох, чувствую, что сия покладистость лишь до первой выпивки, — засомневался генерал в отставке, — постарайся подольше оставаться в своей амнезии.

Утро закончилось желанной баней, которую для меня растопил верный Архип, совмещающий несколько професиий из-за нехватки финансов у хозяев. Он пока крепостной, но я-то знаю, что на следующий год начнётся массовая эмансипация русских рабов. Именно тогда и появятся кулаки, как прослойка. Всякие старосты, трактирщики, торговцы и прочие деревенские кузнецы уже при деньгах, поэтому смогут выкупить вдосталь лакомой земли. Тут-то и начнут нанимать односельчан-бедняков в батраки, а их потомки будут ныть, что революция всё отобрала. Хотя, от меня это настолько далёко, когда охота жрать, но сначала нужно смыть с себя всё, оставшееся от предыдущего владельца. Если уж не позор, то хотя бы накопившуюся грязь. Я теперь новая личность и нужно ей соответствовать телесно, чтобы чистеньким шагнуть в новую жизнь. Во как, аж сам собой горжусь.

За обедом ещё поговорили, благо снедь скудна и не повыёживаешься с процессом жевания. Приятно, что все зубы целы и даже без дырок пока, видимо драчун я умелый.

— Завтра вечером нас навестят княгиня Спасская с племянником, полицмейстером из Калуги. Будьте любезны, особенно ты, Вольдемар, дружественны и учтивы. Вроде она подыскала более-менее удачный марьяж.

— Неужели Владимир наконец-то будет опутан цепями Гименея, — тут же съязвила кузина.

Дочка сестры нашего батюшки. Мария Алексеевна, более десяти лет прожила в Париже, куда сдристнули её состоятельные родители и где год назад померли от инфлюэнции. Впрочем, ихний папа удачно разместил семейные капиталы и даже нашёл толкового управяющего французской национальности, который достойно вёл бюджет возрастной девицы, ставшей в одночасье богатой невестой. Однако сама барышня решила стать русской писательницей и вернулась после смерти родителей в Петербург. Теперь целыми днями бродила с задумчивым видом по саду, присаживалась на скамейки и делала кое-какие записи. Иногда с этой же целью выезжала на природу, не покидая пределы города, естественно.