Численник

Какие-то старые платья,на розовом желтые пятна,флаконы, записочки, клятвыв коричневых ящичках, кратноколичеству лет, проведенныхпод шелковым абажуром, —слегка прорисовка пилонови целая жизнь контражуром.Какие-то рюмки и рамки,и тень шелестящей походки,повсюду пометы, помарки,как след уходящей подлодки.Какой-то хозяйственный мусор

за окнами и занавеской,коробка, и скрепка, и бусы, —рукою достать только детской.Там палец уперся в ложбинку,тут свет по предметам плутает,а сверху паук в паутинкукартинку навек заплетает.Тяжелая ткань – нараспашку.Косую проплешину светахудожница в мелких кудряшкахрисует, влюбленная в это.

14 сентября 2002

Доктор Ложкин

Доктор Ложкин по коленке не стучал,глаз не выдавливал и не кричал,а, почесывая пальцем одно из двух крыльев носа,спокойно ждал моего вопроса:как избавиться от страха смерти.Доктор Ложкин на вопрос не отвечал,а, взглядывая искоса, все отмечали продолжал высокопарно вещать чудное,поправляя очки и увлекаясь мною.Хотите – верьте, хотите – не верьте,но однажды я проснулась, свободная от чувства смерти,и мир протянул мне ножки целиком по одежке,и я подумала: ай да доктор Ложкин!

Он был толстенький и лысоватый,и речь его была дружественной и витиеватой.Он говорил: ваш дар не ниже Толстого,пишите романы, право слово.Он видел, что пациентка страдает недооценкой,прижата к пространству сжатым воздухом легких,словно стенкой,и любя ее и ее жалея,он внушал ей как манию ахинею.Прошло двадцать лет. Я написала роман,один и другой, и за словом в карманя больше не лезу, а сосредоточена и весела,потому что знаю, как талантлива я была.

Доктор Ложкин женился на школьнице-секретарше,будучи на сорок лет ее старше,почесывая крылья и шмыгая носом,он точно владел гипнозом.Он уходил в подсознанье, как в поднебесье,доставая оттуда тайны с чудесами вместе,а потом вкладывал в наше подсознанье,как дар случайный.Доктор Ложкин, где вы, какой вы странный,я б вам почитала свои романы!..Но он, вероятно, встал на крылои взмыл в поднебесье, и ветром его снесло.

14 сентября 2002

Ваня