Чистильщик(СИ)

Едкий запах пороха сдавил ему лёгкие, полоснув по ним бритвой.

Микель натужно закашлялся. Романо лежал слева от кресла, его грузное тело ещё подёргивалось в агонии, словно пасхальное желе. Тёмная лужа крови расползалась под столом. Сигара, зажатая меж двух пухлых обрубков-пальцев, всё ещё дымилась. Петровский убрал оружие и наклонился над папой.

Отстегнув карабинчик от шлёвки, он выудил небольшую связку ключей из брючного кармана убитого. Затем переступил через тело и открыл сейф.

В сейфе оказалось на глаз около миллиона. Неплохо!

Он быстро сложил пачки в небольшой кейс и, перешагивая через горилл, тихо подошёл к двери.

Шума не было слышно.

Он открыл дверь в приёмную.

Романо предусмотрел это.

В грудь ему упёрся ствол "правой руки" Бруно - Ренато Бешеного. За столом Лизы он засёк ещё одну гориллу - Милано. Тот держал Маару за руку, и на ней были браслеты. "Узи" Милано лежал на столе.

- Ну-ка, поставь чемоданчик, парень, - сказал Ренато, протягивая руку.

Удар пришёлся Микелю в челюсть - бить Бешеный любил и умел. Чтобы не упасть, Петровский ухватил его за рукав, но кейс не выпустил. Во рту стало солоно.

Он припал на одно колено и с этого неудобного положения выстрелил. Пуля попала Бешеному в подбородок, прошла через голову и вышла через темя. Брызгами от мозгов запачкался безупречный потолок приёмной.

Чтобы не быть придавленным сползающим телом, Микель толкнул Ренато, и тот мешком плюхнулся на пол. Волына тюкнула в паркетный пол.

А Милано уже стоял, дико вращая глазами, он давил стволом "Узи" в висок Маары.

- Я застрелю её, слышишь, ты, ублюдок? Застрелю!

Микель опустил "Кольт".

- Какой же ты тупой, Милано. Поэтому ты не поднялся выше простой гориллы. Ты даже в помощниках бригадира никогда не ходил.

- Кидай мне кейс, Петровский. И твоя сучка не пострадает.

Петровский медленно достал зажигалку, опустив глаза в пол, и сказал, тщательно проговаривая слова:

- Милано, это не моя сучка. Мне хватит этой секунды - пока ты будешь убивать её. В этом случае у тебя шанса не будет. А вот если бы ты отпустил её - тогда такой шанс у тебя был бы. Бывают в жизни моменты, когда собственная жизнь дороже сучек.

Милано думал с секунду, потом оттолкнул Маару и поднял "Узи".

...Пуля Микеля попала ему точно в середину лба. Очередь из "Узи" вспорола потолок, окатив Микеля градом штукатурки.

Маара стояла, прислонившись к косяку, чуть бледная.

- Ты мерзавец, Петровский, - сказала она, улыбнувшись.

2.

Петрович поднялся по лестнице и распахнул дверь в морозное утро.

Ещё не рассвело, и в свете фонаря, болтавшегося над подъездом, выпавший в ночь снег искрился, словно битые ёлочные игрушки.

- Маша! - крикнул он и закашлялся.

Половина восьмого утра. Жильцам пора просыпаться.

Петрович сплюнул на снег кровавым пятном и растёр его сапогом. Надо, надо бросать курить.

Из тьмы, как привидение, появилась Мария. Словно угадав его мысли, подтвердила:

- Ты бы поменьше курил, Петрович.

Она поставила метлу к стене и улыбнулась.

- Да, точно. Один знакомый у меня вот так бросил курить, и умер. Нельзя резко бросать, это же как с водкой. От резкого бросания вреда много. Где ты такую кипишную метлу взяла?

- Сама вот вяжу. Илларионовна удавится за копейку, сам знаешь.

Петрович затянулся вонючей цигаркой.

- Только я вот не помню точно, как было с этим знакомым. Вроде наоборот.

- Как наоборот?

- Ну, сначала он умер. А потом курить бросил.

Пискнул зуммер домофона и из соседнего подъезда вышла импозантная дама лет сорока. На ней была дорогая короткая шуба, чёрные колготки и белые сапожки. Она прижимала к уху сотовый телефон.

Из-за угла неслышно выплыл "Линкольн". Дама недовольно открыла дверь, и, не оббивая сапог от снега, поместила своё не очень грациозное тело на переднее сиденье.

- Сколько раз тебе говорить, чтобы ты ждал, ждал! Чтобы ты тут стоял и ждал меня, бестолочь, - послышался голос.

"Линкольн" покатил по узкой дворовой дорожке.

- Верка своего водилу ишь как распекает. А я помню, как она бутылки сдавала. Бегала к армяну в палатку. Ты-то не помнишь, не было тебя ишо.

Петрович посмотрел поверх деревьев. За квартал от двора на макушке высотки горела огромная надпись:

"Г А З П Р О М. МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ"

Она взяла метлу и сунула такую же Петровичу - облезлую, с тремя прутиками.

- Пошли, олигарх, дорожки мести. Ты - с улицы, я здесь начну пока.

*

Они сидели в "La Carbonara".

Здесь никогда музыка не играла громко, никогда. И Микелю это нравилось.

- Ты взял слишком крепкий "Мартини".

Глаза у Маары блестели в свете бра, развешенных на стенах в стиле средневековья.

- Можешь не пить.

- Не пить я сейчас не-мо-гу, - сказала она, впиваясь в него взглядом.

- Что ты хочешь, Маара?

- Те-бя...

Микель наблюдал за широкоплечей дамой в блестящем платье. Дама поочерёдно приставала к посетителям, медленно фланируя между столиков.

- Слушай, Маара, давай разбежимся? Я бы не хотел...

Она нервными пальцами достала сигарету и щёлкнула зажигалкой.

- Никогда не думала, что ты такой, Микель. Почему бы не попробовать получить нам причитающееся? Это ещё четыреста.

- Ты с ума сошла. Красавчик снюхался, ты забыла? Он снюхался с Романо.