Чистка. Часть вторая

8 мая 1937 года был переведён с должности главы УНКВД УССР на должность начальника в Дальневосточном крае. Вместе с Балицким из УНКВД УССР был удален Карл Карлсон, его заместитель. Бывший главный чекист Украины обоснованно подозревал, что его перевод это форма выражения недоверия к нему. Его работа вызывала много вопросов, он боялся, что арестованные чекисты расскажут об его участии в заговорщической организации. Он уехал из Украины на Дальний Восток через Москву, где у него была встреча с Савелием Циклисом, бывшим начальником административно-хозяйственного управления НКВД УССР. Циклис позже вспоминал:

«Поинтересовавшись очень коротко совещанием по ОТК, Балицкий, находясь в взволнованном состоянии заявил: “Вы знаете, я сегодня у наркома и замнаркома отстоял Розанова, чтобы его не арестовывали, т. к. Сосновский дает показания, что его завербовал агент польской разведки. Его, Розанова, завтра или послезавтра вызовут в Москву для допроса. Он трусишка и может черт-знает что болтать. Вы сегодня едете и должны предупредить его не впадать в панику…»117

Этот отрывок говорит о двух вещах, во-первых Балицкий получал внутреннюю информацию о следствии по украинскому НКВД, во вторых он боялся, что упомянутый начальник УНКВД Одесской области Александр Розанов расскажет то, что дискредитирует Балицкого и его окружение.

Больше месяца освободившееся кресло главного чекиста Украины пустовало. Лишь 14 июня новым начальником по факту стал Израиль Леплевский, его представил приехавший с ним начальник ГУГБ НКВД Михаил Фриновский. Эта кандидатура была выбрана по двум причинам во-первых сам Ежов побаивался чересчур активного, амбициозного Леплевского, решив отодвинуть его от центрального аппарата ГУГБ. Во вторых он был главным врагом Балицкого в органах, они раньше работали вместе, Леплевский был его заместителем, но между ними произошел конфликт, в результате которого Израиль Моисеевич вынужден был покинуть республику в 1934 г, сделав напоследок грозное предупреждение:  «Я еще сюда вернусь и рассчитаюсь со всеми».118

Рассчитываться он начал еще в Москве, когда завершал свое последнее дел в качестве главы Особых отделов ГУГБ, он получил ценные показания от Ионы Якиры, который заявлял :

«Я должен сообщить о специфическом, чтобы не сказать сознательно фальсифицированном подходе к некоторым делам со стороны Балицкого и его людей. Наряду с большой работой по борьбе с контрреволюцией, проведенной на Украине, были и такие дела. Я имею в виду дело Любченко – Хвыли. Я не берусь говорить с полной определенностью об этих людях, хотя думаю, что, будучи людьми "другого сорта", они всерьез связали свою судьбу с Советской властью. Но не об этом я хотел сказать, это надо всегда проверять, а о том, что материалы на них готовились примерно по такому принципу: мало пяти последних сводок и показаний – пошлем еще пять, а их окажется мало – еще добавим. Говорилось это тогда, когда неизвестно было: будут ли еще и откуда такие сводки. В этом вопросе, как мне всегда казалось, решающее значение имели отношения в пределах республики и ЦК; как это Любченко вылезет вперед Балицкого по положению как Председатель Совнаркома Украины. Я знаю, что в этом вопросе с Балицким был и Постышев, мало того, проявлял большую активность и настойчивость».119