Чистка. Часть вторая

«Любченко: Но, товарищи, мне, к сожалению, приходится говорить на этом Пленуме ЦК КП(б)У о том, что я не находился в антипартийной группе и в дружеской связи с Якиром, Поповым, Шелехесом, Балицким. Вот вы как хотите, хотите – верьте, хотите – нет".

Голос: Так и эти брешут на Вас?

Любченко: Кто?

Голос: Якир.

Любченко: "Якир же обо мне ничего не говорил, и Балицкий не говорит, и Попов не говорит».

В последнем случае Любченко ошибся, Попов дал против него показания, но он об этом еще не знал. Далее выступал член ЦК и Политбюро компартии Украины Владимир Затонский, он сделал заявление про показания бывшего наркома совхозов УССР Н. Межуева, который указал на лидеров группы националистов – Любченко и самого Затонского. Последний решил все валить на Любченко и его супругу Марию Крупеник, преподавателя Истфака Киевского университета, председателя Союза Работпроса. В ответ Любченко отвергал все обвинения.

Затонский привел в качестве факта национализма компрометирующее письмо на Крупеник, написанное еще в 1921 г., она участвовала в деятельности националистической организации,. В ответ Любченко спросил: «Зачем же Вы давали ей самые хорошие рекомендации в 1936 – 1937 годах?»

Затонский не дал ответа, потому что единственно верным был такой ответ: Любченко, Крупеник были националистами, Затонский знал об этом, но все равно поощрял это. Следовательно, сам Затонский был националистом, но пытался скрыть это, обвиняя в этом Любченко и его супругу. Последний даже не отрицал, что его супруга была связана с националистами. Все та же отвратительная картина, сами заговорщики буквально пожирали друг друга, вчерашние друзья предавали друг друга. Свою речь Затонский закончил так:

«Маловероятно, прямо-таки невероятно, чтобы это был оговор. Что Ваша фамилия могла для них быть полезна – это несомненно. И была полезна. Но, к сожалению, это было не только использование Вашего имени, Вашей фамилии. И я не только боюсь, а прямо- таки не сомневаюсь в том, что Вы в этом деле принимали участие. Из этого дела Пленум должен сделать выводы относительно Вашего пребывания в ЦК КП(б)У».

После этого Н. Гикало, первый секретарь Харьковского обкома партии и член Политбюро выставил требование: «Вывести из всех органов Любченко, исключить его из партии и передать дело органам НКВД».

Потом был объявлен перерыв, во время которого по официальной версии Любченко вернулся домой, застрелил супругу и застрелился сам. После перерыва выступил Косиор: «Я думаю, что работу Пленума придется изменить, потому что, видно, Любченко не желает отвечать, прошло уже полчаса, а он не является. Разрешите мне огласить некоторые документы. Я думаю, что мы должны будем принять соответствующее решение на этот счет.

Сначала оглашу документ, который я получил: "Народному комиссару внутренних дел СССР Николаю Ивановичу Ежову от заключенного Хвыли".

Вот, товарищи, заявление Хвыли, которое он написал. Сейчас он дает развернутые и подробные показания. Надо сказать, что если Хвыля когда-нибудь говорил правду, то в этом заявлении».

В заявлении Хвыля признавал вину и дал новые показания на Любченко, Косиор сделал выводы: