Чистое золото

Тоня оглядывала стол. Все веселы, счастливы и бесконечно нравятся ей. Татьяна Борисовна! Никогда она не была такой… Говорит и двигается свободно, живо, лицо светлое. Как старательно она хозяйничает, всех угощает! Доктор Дубинский заставляет ее сесть, а Петя наливает ей вина… Как хорошо что и она радуется сегодня!

У Жени в глазах словно по свечечке зажжено… Ровное, теплое сияние. Михаил Максимович разговаривает с директором прииска, а рука его лежит на плече у дочери. Видно, каждую минуту ему нужно чувствовать Женю возле себя.

А какой Петр Петрович сегодня ясный! Вот к нему подходит Мохов, они чокаются. Андрей что-то горячо объясняет. Лиза накладывает на тарелку Анны Прохоровны всякой снеди, сама же смотрит на Андрея и не замечает, что на тарелке вырастает целая гора. Анна Прохоровна пугается:

- Побойся бога, безумная! Что я, крокодил или кто?

Мухамет-Нур объясняет ребятам, как он хотел бы, чтоб его братишка Митхат когда-нибудь стал похож на таких юношей, как Ила Рогальский или Толя Соколов.

- Правильно, Мухамет, - говорит Лиза. - И я хочу, чтобы наш Степа был таким, как они.

Она любовно смотрит на товарищей, а Мухамет, покрутив с сомнением головой, вежливо отвечает:

- Было бы хорошо, только… этот Степа, пожалуй, не сможет…

Тоня вдруг засмеялась, закинула назад голову и затрясла ею.

- Ты что? Что? - спросил, перегнувшись к ней через стол, Толя Соколов.

- Рада! - ответила она горячим шопотом. - Рада я, понимаешь?

Глаза Анатолия светились живым пониманием.

Она протянула ему бокал:

- Я тебя еще не поздравила. Ну… Желаю счастья!

- А я тебе… Большого-большого…

Они выпили, глядя в глаза друг другу.

Андрей Мохов пожелал произнести тост. Он долго молча смотрел на свой бокал, потом несколько раз повторил:

- Итак, товарищи…

- Ну, что же ты, Андрейчик? Смелее! - кричали ему.

- Нет, не могу! - решительно заявил Андрей. - Хотел сказать много, а на устах только одно: за Надежду Георгиевну!

Тост имел шумный успех. Торжественное «на устах» всем очень понравилось.

Удивил товарищей Ваня Пасынков. Он прочитал стихи, посвященные Сабуровой и совсем складные. Кончались они перефразированными некрасовскими словами:

Со всеми братски ты делилась Богатством сердца своего.

С последним тостом Надежды Георгиевны за молодежь все встали из - за стола, и выпускники устремились к Сабуровой. Лиза, повиснув у нее на шее, кричала:

- Мне всю жизнь, с первого класса, хотелось вас поцеловать, Надежда Георгиевна! Теперь я не школьница, я имею право. Почему Кольке Белову можно, а мне нельзя?

- Как с первого класса? - смеясь, возражала Сабурова. - Ты у меня тогда ведь не училась.

- Все равно! Я предчувствовала, что у меня будет такая учительница, как вы, и мечтала ее поцеловать!

Другие девушки с неодобрением поглядывали на Моргунову, но едва она отпустила Сабурову, начали проделывать то же самое, пока Татьяна Борисовна, решительно расставив руки не загородила директора школы:

- Товарищи, довольно! Дайте Надежде Георгиевне покой!

Перешли в зал. Из распахнутых окон тянуло теплой свежестью ночи. Под руками учительницы пения звенело старенькое школьное пианино. Тоне опять, как во время торжественного заседания и ужина, показалось, что наступает самый прекрасный час вечера.

«Павлик… И ты бы радовался сегодня, как я!» - подумалось ей.

Захотелось побыть одной, помечтать о том, что делал бы и говорил сегодня Павлик, но ребята вдруг зашумели, и музыка смолкла. Тоня увидела коренастого человека с глянцевиточерными волосами и множеством орденских ленточек на груди Окруженный молодежью, он входил в зал.

- Секретарь райкома комсомола! Товарищ Кычаков приехал! - крикнула Тоня так громко, что все обернулись к ней, а Кычаков засмеялся.

Илларион, совсем забыв свою обычную сдержанность бросился к приехавшему:

- Что же так поздно, товарищ Кычаков?

- В Шабраковской школе был. У них тоже нынче выпускной вечер. Ну, ребята, поздравляю вас! Знакомьте с вашими медалистами!

- Кулагина, Дубинская, сюда! А Лиза где? А Соколов?

Кычаков, пожимая медалистам руки, весело, чуть прищурясь, глядел на ребят.

- Золото из рук выпускаем, а? - сказал он словно про себя. - Ну-ну! Летите, товарищи, на большие просторы! А теперь расскажите, какие планы у вас.

Он расспрашивал, кто куда едет учиться, как проходили экзамены.

- Что отец пишет? - обратился Кычаков к Соколову. - Не скоро еще встретитесь? Значит, сына увидит уже студентом! Телеграмму-то отправил ему? Завтра пошлешь? Надо, надо скорее человека порадовать. Нелегко ему вдали от родины, от семьи… А у тебя, Кулагина, как дела с культработой? Сейчас, конечно, затишье?

«Всех помнит, а видел давно», - подумала Тоня и сказала, что с началом подготовки к экзаменам школьники действительно не могли отдавать культработе много времени.

Илларион и Митя Бытотов хлопотали около Кычакова. Им непременно хотелось зазвать его в учительскую и угостить ужином. Но он сказал, что ужинал в Шабраках, и попросил, чтобы на него не обращали внимания.