Чистое золото

- Знаю, знаю, что вы меня любите, - повторяла Сабурова. - Идите, друзья, танцуйте, веселитесь.

Когда наконец она осталась одна, к ней подошел секретарь обкома:

- К вам не пробьешься - вы так окружены… Ну, довольны? - Он пристально посмотрел на нее и засмеялся: - Не совсем, правда? Вижу, что не совсем. Угадал? Ах вы, неугомонная душа!

- А ведь вы правы, - медленно заговорила Сабурова. - Как будто все хорошо… Молодежь чудесная, можно быть довольной, а какой-то червячок меня сосет. Кажется, будто отдала им не все, что могла, подчас дела хозяйственные, административные меня чересчур отвлекали… Словом, в чем-то я собою недовольна… Собою, не ими… Понимаете?

- Это хорошее недовольство, - ответил Круглов живо, - оно каждому настоящему работнику присуще. Может быть, в нем залог дальнейших успехов. Меня это ваше настроение радует, как все, что я вижу в школе. - Он поймал внимательный взгляд подошедшей Новиковой и обратился к ней: - Верно, товарищ Новикова? Хорошая школа! Полюбили вы ее?

- Так сильно полюбила, что сама себе удивляюсь, - просто и доверчиво отвечала Татьяна Борисовна.

- Чему же тут удивляться? Разве не естественно свою работу любить?

- Татьяна Борисовна ведь скоро покидает нас… - как бы вскользь заметила Сабурова. - Переводится в Москву.

- Вот как? - поднял брови секретарь. - А как же привязанность к школе?

- Куда я перевожусь? - звонко и совсем невежливо перебила его Новикова. - Как вам не стыдно, Надежда Георгиевна! После того, что я слышала сегодня от учеников? Даже не подумаю!

Глаза ее округлились от возмущения. Секретарь с улыбкой смотрел на нее:

- Но ведь хотели уезжать? Признайтесь.

- Думала иногда, что придется… Мне казалось - я провалилась, не умею преподавать…

- Это только казалось или было на самом деле?

- Казалось, казалось… - ответила Сабурова. - Будет преподавать хорошо.

Александр Матвеевич пригласил Новикову танцевать, и она ушла.

- Хорошая девушка, - сказал Сабуровой секретарь. - Самолюбива только очень и мнительна… Ничего, это все обомнется. Но вы-то знали, что она не уедет?

Глаза Сабуровой смеялись.

- А вы хитрая… - сказал секретарь. - У-у, политик! Ну, ведите свою линию. Вы молодежь понимаете. И позвольте вас поблагодарить, - продолжал он серьезно, - за прекрасный вечер, за хороших ребят. Мне нужно уезжать, к сожалению. Будьте здоровы, Надежда Георгиевна!

Выпускники не заметили, как уехали их гости.

Часа в три ночи преподаватели и родители разошлись. Уходя, Надежда Георгиевна сказала, что школа в полном распоряжении ребят и они могут веселиться сколько им угодно.

Тоня тихо беседовала с подругами, когда к ней подошел Соколов:

- Будешь танцевать со мной?

- Буду. А ты что так запыхался?

- Маму провожал… Спешил обратно. Боялся, что вы уйдете.

«Что ты уйдешь…» - поняла Тоня и положила руку на его плечо.

Они были под рост друг другу и долго плавно кружились по залу. Глядя на серьезное, даже торжественное, как ей показалось, лицо Анатолия, Тоня тоже примолкла.

Когда она устала, Толя подвел ее к окну. Они стояли, глядя на тающие звезды, пока Тоня не подумала, что молчание длится уж очень долго.

- Ты что-то хочешь сказать? - спросила она.

- Знаешь, - ответил Анатолий, все так же строго глядя на нее, - сейчас, пока мы танцевали, я все тебе сказал… Все, о чем ты не хотела слышать… Ты поняла, да?

- Солнце всходит, ребята! Идемте встречать! - крикнула Лиза.

И Тоня, мигом стряхнув с себя овладевшее было ею мечтательное настроение, быстро подала руку Соколову и подбежала с ним к Жене:

- Идем, Женечка, встречать утро!

Все высыпали на крыльцо. Над тусклой землей теплилось и дышало еще сонное розоватое небо. Во всем была просветленная сосредоточенность утра, когда горы, деревья и вода ждут солнца.

Первый чистый луч пробился из-за гор, упал на поселок, заиграл в траве, покрытой матовым холодком росы, на крышах домов и стволах деревьев.

Он осветил побледневшие лица юношей и девушек, заглянул в их немного запавшие от бессонной ночи глаза.

- Ребята, милые, хорошие… - в волнении говорила Тоня, умоляюще глядя на друзей, - я вижу, вы все устали. Только погодите еще, успеете отдохнуть. Ведь больше у нас никогда в жизни не будет такого утра! Может быть, никогда я не скажу вам того, что хочу сказать…

- А что ты хочешь сказать, Тосенька? - Глаза Жени обратились к Тоне.

- Говори, Кулагина! - закричали мальчики.

- Вот что. Я хочу спросить: вы чувствуете, какие мы счастливые? Очень счастливые, по-настоящему… Я это всегда, всегда знаю. Помнишь, Анатолий, я тебе еще зимой говорила?

- Помню, Тоня.

Не потому, что у нас чудесные преподаватели, школа, что мы ее кончили… То-есть не только потому… И не только потому, что все мы здоровы, молоды, дружны. Это нам дано в придачу. А вот просто знать, что мы - молодые люди нашей страны, нашего времени… Ведь это большая честь… Знать, что нас ждет работа, не тупая, бессмысленная, как у молодежи в буржуазных странах, а…

- …живая, творческая работа, - подсказал очень серьезно Илларион.