Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов

Мемуарист начала XIX в. Ф. Ф. Вигель вспоминал: «В одном из отдаленных кварталов Москвы, в глухом и кривом переулке, за Покровкой, старинное каменное здание возвышается на пригорке, коего отлогость, местами усеянная кустарником, служит ему двором. Темные подвалы нижнего его этажа, узкие окна, стены чрезмерной толщины и низкие своды верхнего жилья показывают, что оно было жилищем одного из древних бояр, которые, во время Петра Великого, держались еще обычаев старины. Для хранения древних хартий, копий с договоров ничего нельзя было приискать безопаснее и приличнее сего старинного каменного шкапа, с железными дверьми, ставнями и кровлею. Все строение было наполнено, завалено кипами частью разобранных, частью неразобранных старых дел: только три комнаты оставлены были для присутствующих и канцелярских».

Архив был одной из достопримечательностей Москвы: поэт начала XIX в. Владимир Филимонов так писал о нем:

Вот на Ивановской горе старинный,И стариной своей красив,Образчик теремов, весь в окнах узких, длинный

Дипломатический Архив.Для нашей юности дворянской

В нем основался быт гражданской:Рассадник на Руси до нынешних годовВождей, сановников, певцов.

Архиву повезло с его руководителями. В нем работал знаменитый историк Герард Фридрих или Федор Иванович Миллер, как звали его здесь, всю жизнь посвятивший изучению истории России. Двадцатилетним студентом он приехал в Россию, стал служить в Академии наук (своих профессоров и студентов тогда не было), поехал в экспедицию в Сибирь, обследовал там десятки местных архивов, привез огромный документальный материал (архивные «портфели Миллера» и сейчас привлекают внимание ученых) и работал над историей Сибири, историей России с древнейших времен до середины XVIII в., издавал первый русский исторический журнал, опубликовал ряд важнейших исторических источников и трудов и, что очень важно, впервые критически исследовал исторические источники. Он осмелился непредвзято излагать историю России, без обычного (до сих пор!) расшаркивания перед какой-то особой ролью ее, и, видите ли, «…упомянул о том больше, что к бесславию служить может, а именно: как их многократно разбивали в сражениях, где грабежом, огнем и мечом пустошили и у царей их сокровища грабили. А напоследок удивления достойно, с какой неосторожностью употребил экспрессию, что скандинавы победоносным своим оружием благополучно себе всю Россию покорили». В результате он нажил себе непримиримого врага в лице несведущего в русской истории, но заботящегося о престиже России Ломоносова. В 1765 г. Миллер начал служить в Московском архиве Коллегии иностранных дел и сразу же стал настаивать на приобретении подходящего здания для хранения коллекций документов. При нем и купили голицынские палаты: в 1768 г. состоялся указ о передаче палат, а в 1770 г. архивные документы были перевезены в Хохловский переулок. Герард Миллер превратил архив из простого склада документов в подлинный научный центр, воспитав целое поколение русских архивистов. Н. М. Карамзин в «Записке о московских достопамятностях» писал в 1817 г.: «Говоря о Москве, забудет ли историограф то место, где собраны все наши государственные хартии пяти веков, от XIII до XVIII? Архив Коллегии иностранных дел есть один из богатейших в Европе. Его начальники, от незабвенного Миллера до А. Ф. Малиновского, с величайшею ревностию, с неописанным трудом привели все бумаги в наилучший порядок, которому удивлялся император Иосиф, сказав: „Я прислал бы сюда наших венских архивистов”. Там любопытные читают древнейшие грамоты новгородские и московские, Хартию Максимилианову, в которой уже отец Иоанна Грозного назван императором, письма славной английской королевы Елизаветы и проч. Там же можно видеть и портреты наших первых царей».

Продолжателем Миллера был Николай Николаевич Бантыш-Каменский. Молдавские дворяне Бантыши переселились в Москву в начале XVIII в. Николай Константинович Бантыш женился на Анне Степановне Зертис-Каменской, сестре несчастного московского митрополита Амвросия, растерзанного бунтовщиками 16 сентября во время чумного бунта 1771 г. В этот день Николай Константинович решил присоединить к своей фамилии фамилию Каменский.