Чистые сердцем

Молодая женщина-журналист сыпала обычными банальностями с выражениями сочувствия. Несправедливо было бы обвинить ее в неискренности, но звучало это именно так.

– Миссис Ангус, могу я спросить вас прежде всего о том, как вам удается справляться? Очевидно, что никто не в состоянии даже представить, что вы чувствуете и через что вам приходится проходить, но, возможно, вы могли бы рассказать нам, как вы переживаете и преодолеваете день за днем?

Последовало несколько невыносимых, жутких секунд тишины. Казалось, что Мэрилин Ангус вовсе не сможет продолжать, но потом она сказала глухим голосом:

– Уверенность. Я уверена, что узнаю, что случилось с Дэвидом. Уверена, что его найдут и что тот, кто его забрал и сейчас удерживает, предстанет перед лицом правосудия. На самом деле это единственное, благодаря чему я еще держусь.

– Это очень мощное заявление… И, очевидно, в вас действительно есть уверенность. Много ли людей поддерживают вас в этом?

– Я сама себя поддерживаю. Это простая необходимость. Соседи, коллеги с работы… они все звонили, приходили проведать меня. И это было потрясающе с их стороны. Но в конце концов я все равно осталась сама по себе.

– Со своим вторым ребенком, разумеется… Вашей дочерью, Люси.

– Да, но я не хочу перекладывать хоть что-то из этого на ее плечи.

– Сколько ей лет?

– Ей всего двенадцать.

– Как я недавно упомянула, ваш муж, Алан, совершил самоубийство. Конечно, это стало для вас еще одним сокрушительным ударом…

Мэрилин прервала ее:

– Таким образом он с этим справился. Он ушел. Он просто не мог больше этого выносить.

– Понимаю, – Лорна Макинтайр заглянула в свои записи. Казалось, что она слегка смущена. – Полагаю, вы получали и другого рода поддержку… Это была и волна сочувствия на всенародном уровне, и помощь со стороны всего сообщества Лаффертона, со стороны отдельных людей, со стороны полиции…

– Полиция делает свою работу, но о большем тут речи не идет.

– Прошу прощения…

– Они не нашли моего сына, не так ли? – Голос Мэрилин зазвучал резче. – Они не нашли ни следа Дэвида, у них нет ни малейшего представления о том, что произошло, и они как будто дали остыть всем следам.

– Вы так это видите? Что для поисков вашего сына было сделано недостаточно?

– Я думаю, было сделано более чем достаточно – они были очень активны в начале, целая команда офицеров пришла осматривать мой дом буквально под микроскопом, когда я заявила о пропаже. Но сейчас я не вижу признаков повышенной активности, хотя, возможно, я сужу слишком строго.

– Также нам известно, что один офицер полиции, а именно полицейский семейный психолог, жил с вами под одной крышей, но потом вы попросили его покинуть вас, это правда?

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я имею что-то против нее лично – констебля Кейт Маршалл, – она очень милый человек. Но когда офицер полиции живет в твоем доме – это не что иное, как вторжение, особенно в тот момент, когда ты вынужден справляться с подобной ситуацией. Мы… Я – очень закрытый человек. Мне такое не нравится. К тому же… Она работала на органы и отвечала прежде всего перед ними, трудилась на них. Я не думаю, что люди до конца понимают… Вероятно, они думают, что семейные психологи существуют для того, чтобы помогать семьям, и что они всегда на их стороне, но это не так работает. Ты никогда на самом деле не чувствуешь, что психолог на твоей стороне. По сути, ты – подозреваемый, а они – шпионы. Прошу прощения, если это прозвучало резко.

– Я понимаю, что для вас это тяжелый вопрос, но есть ли у вас какие-нибудь мысли, хоть какие-то догадки по поводу того, что могло случиться с Дэвидом и где он может находиться?

– Я бы полжизни отдала, чтобы они у меня появились. Но нет, конечно, нет. Никаких. Какая может быть причина у кого-то забирать маленького мальчика с порога собственного дома посреди бела дня?

– И есть ли вам сейчас что сказать, хотите ли вы сделать какое-нибудь заявление?

– Да.

Мэрилин Ангус посмотрела прямо в камеру. Ее глаза снова стали безумными, руки беспорядочно задвигались.

– Если вы знаете, где Дэвид… Если вы удерживаете Дэвида… Пожалуйста, подумайте как следует о том, что вы делаете. Представьте, каково это для меня… для его семьи. Это уже убило его отца. Вы сможете жить с этим? Сможете? Отпустите Дэвида. Привезите его домой. Позвоните в полицию и прекратите все это. Я умоляю вас. И если кому-нибудь кажется или когда-то могло показаться, что он хоть что-то видел или слышал… и это может иметь какое-то отношение к исчезновению Дэвида… неважно, где вы живете, кто вы… пожалуйста, не молчите. Пожалуйста. Я потеряла самую драгоценную вещь в мире, и эта ноша… – Внезапно она замолчала и резко отвернулась от камеры.

Через секунду на экране возникло лицо Дэвида – умного, живого, сообразительного Дэвида, чье лицо вся страна знала уже слишком хорошо.

Саймон выключил телевизор и пошел к телефону, пока не решив, стоит ему позвонить сначала пресс-секретарю или начальству. Пока он думал, телефон зазвонил сам.

– Саймон? Пола Девениш.

– Мэм. Я так понимаю, вы посмотрели интервью?