Чистые сердцем

Но как только Натан это произнес, им навстречу выбежала пара собак – плешивых, худых и злых. Дорога резко спустилась вниз, и справа от них возникла сначала ржавая жестяная крыша старого амбара, а сразу за ней – трейлер. К столбу рядом с ним были привязаны еще две собаки. Старший инспектор остановил машину и начал сигналить, а собаки с лаем бросились к его колесам и исступленно лаяли, пока дверь трейлера не открылась и на его пороге не появился человек. Он закричал, и собаки побежали обратно к фургону, низко прижав головы к земле.

– Кажется, теперь можно, – Саймон вышел из машины. – Старший инспектор Саймон Серрэйлер, полиция Лаффертона, это сержант Натан Коутс. А вы – мистер…?

– Я никому не говорил.

– Значит, не говорили.

Мужчина наблюдал, как они двигаются в его сторону.

– Кто из вас босс? Я сказал, что буду разговаривать с боссом, по-другому никак, не доверяю я полицейским.

– Я босс, но я полицейский.

– Ну, значит, буду говорить с вами. А ты, второй, отваливай.

Старший инспектор кивнул Натану, который начал обходить трейлер с другой стороны. Собаки рычали на него.

– Обратно, – сказал мужчина и показал пальцем. Натан медленно пошел в сторону машины, но остановился через несколько ярдов, сложил руки на груди и стал наблюдать.

– Ладно, я босс, говорите со мной, но сначала вы скажете мне свое имя.

– Мурдо.

– Мистер Мурдо.

– Ну заходите теперь.

Серрэйлер последовал за ним в трейлер, оглядываясь на Натана, который снова подошел ближе. Он ожидал увидеть грязь, мусор и беспорядок, судя по виду мужчины и его собак, а также по разрухе снаружи. Но внутри фургона царили чистота и порядок, хотя он и был заставлен мебелью и безделушками, которые более уместно бы смотрелись в гостиной старого английского дома.

– Садитесь, или раскроите себе голову.

Саймону уже пришлось согнуться в три погибели. Мурдо показал ему на деревянное кресло-качалку.

– Так, вы сказали, что у вас есть какая-то информация, мистер Мурдо. Можете рассказать мне, о чем конкретно идет речь?

– Чашку чая?

– Нет, спасибо.

– Как пожелаете.

Мурдо устроился на скамейке под окном трейлера. Он был огромным человеком, очень мощным, с рыжей шерстью на груди и седыми волосами, торчащими из его ушей и ноздрей. Он взял с подоконника жестянку, достал оттуда пару горсток табака и стал скручивать себе сигарету.

Серрэйлер ждал, внимательно за ним наблюдая. Ему хотелось нарисовать Мурдо, прямо здесь и сейчас, – его куртку, космы, самокрутку и весь интерьер трейлера тоже…

– Я живу здесь, потому что я так решил. Я никого не трогаю, никто не трогает меня. Это мы прояснили?

– У меня к этому нет никаких вопросов.

– Я далеко не хожу. Нет такого желания. Но я брожу по здешним местам, что-то слышу и что-то вижу. Так вот, прошлой осенью здесь были туристы. Не бродяги, вы поняли, – туристы.

– Я понимаю разницу.

– Ага. Ужасные неряхи были. Мусор, фургоны, грязь и костры там, где их не должно быть. Они стояли здесь около трех недель, на полмили ближе к Гардэйлу. Вздохнул с облегчением, когда они уехали. Они каждую ночь отвязывали моих собак, дети прибегали, выкрикивали ругательства и заглядывали в окна. Они, мне кажется, могли бы подштанники с меня стянуть, только трусоватые были. За неделю до того, как они уехали, произошел несчастный случай. Дети бесились; кто-то из них упал с крыши фургона этих туристов.

– Откуда вы это узнали?

– Я же говорил – я иногда что-то вижу и слышу.

– Ребенка повезли в больницу?

– Ребенок умер, босс. Девочка. Упала головой на гору каменных плит. Это то, что мне известно.

– Что вам еще известно, мистер Мурдо?

Мурдо глубоко и медленно затянулся своей самокруткой, остановив в этот момент на Серрэйлере взгляд своих полуприкрытых глаз, будто заново его оценивая. А потом он сказал:

– Я знаю, что они похоронили ее.

– Кто?

– Семья. И вы тоже знаете, что они похоронили ее. И знаете, где.

– Скажите вы мне.

– Я хожу тут с собаками. Выслеживаю кроликов и тому подобное у оврага. Они неглубоко ее закопали у спуска к реке. Один день они копали. На следующий день они похоронили ее, а еще на следующий – уехали.

– Почему вы не пришли и не рассказали нам об этом раньше?

Мурдо пожал плечами.

– Это не мое дело. Да и не ваше – тогда точно было не ваше.

– Наше. По закону о любой смерти при несчастном случае должно быть заявлено в полицию и должно быть проведено расследование.

– И какая от этого может быть польза?

– Прежде всего, это гарантия безопасности. Подумайте об этом. И вы не можете захоранивать человеческие тела, где вам вздумается, без всякого разрешения.

– Она была их.

– Ой, да ладно, Мурдо, вы же прекрасно понимаете… И почему вы дождались этого момента, чтобы позвонить нам?

– Я услышал сообщение по радио. Вы об этом спрашивали.

– Вам вовсе не обязательно было объявляться – не больше, чем тогда. Что-то вас заставило.

– Это тот, другой пацан. Когда сказали, что это может быть связано с другим ребенком… мальчиком… меня это как-то встряхнуло.

– Почему? Вы только что сказали, что девочка упала с фургона и разбила голову. Как это может быть связано с исчезновением школьника в Лаффертоне несколько недель назад?