Чистые сердцем

Огонь, который они зажгли скорее для уюта, чем для тепла, вспыхнул и погас, и маленькая горстка угольков, прогорая дотла, превращалась в горячий пепел.

– Я прошу прощения.

– Нет. Никогда не говорите этого. Вы можете говорить мне что угодно, вы знаете это, но вы совершенно точно не должны извиняться передо мной, ладно?

– Вы очень добрая.

– Нет, я делаю свою работу. Я бы хотела, чтобы мне не надо было этого делать, Мэрилин. Мне так же хочется уйти отсюда, как и вам – чтобы меня здесь не было. Я хотела бы, чтобы у меня не было причин здесь находиться.

– Когда они найдут тело, это уже будет не нужно. Он мертв, вы же знаете. Я уверена в этом.

– А я нет.

– Почему?

Кейт пожала плечами.

– Пойду я лучше поднимусь к Люси.

– Хорошо.

– Если он мертв, то надеюсь, что его хотя бы убили быстро…

А потом она стала ждать. Она ждала, что полицейская сейчас скажет, что, конечно же, это не так, что она знает, что у нее есть доказательства, что Дэвид жив и здоров и скоро его приведут домой, что это просто невозможно, чтобы он был мертв. Что никто не тронул и волоса у него на голове, никто не пугал его, никто не сказал ему ни одного грубого слова. Что Дэвид точно такой же, каким был, когда она видела его последний раз – когда он нагнулся через окно машины, чтобы поцеловать ее на прощание. Что тело и душа ее сына остались совершенно, совершенно нетронутыми. Что время повернулось вспять и ничего не случилось. Ничего.

Она ждала. Кейт встала и пошла проверить огонь в камине.

Она ждала.

Кейт ничего не говорила.

В конце концов она ушла, зная, что Кейт не могла ничего сказать, потому что нечего было говорить, и стала подниматься по лестнице, так медленно, будто она была очень старой женщиной, несущей невыносимо тяжелый груз.

Какое-то время она подождала у двери в комнату Люси. Изнутри не раздавалось ни единого звука. Она собрала слова в кучу в своей голове и начала составлять из них осмысленные предложения, чтобы придать форму тем словам, которые потом вылетят у нее изо рта и будут как-то восприняты ее дочерью, но слова были разбросаны кое-как, будто раскиданные игрушки.

Она развернулась и прошла еще один пролет лестницы, направляясь к маленькой спальне в мансарде. Оттуда не доносилось ни звука. Мэрилин Ангус прислонилась лбом к двери и взмолилась о том, чтобы услышать тихое бормотание, с которым он делал домашнюю работу, или жужжание моторчика в какой-нибудь игрушке. Если бы она услышала что-нибудь, время качнулось бы назад и он оказался бы здесь, а она проснулась на полу рядом с его комнатой после приступа лунатизма.

Тишина.

Она открыла дверь.

– Кузнечик, – сказала она громко.

В комнате пахло им. Она включила свет. Его халат легко качнулся на двери, когда она закрыла ее за собой. Модель футбольного поля стояла на столе рядом с окном. Она наклонилась и стала перебирать его книги. «Гарри Поттер и философский камень». «Секрет Доктора Дулиттла». «Гробница Тутанхамона». «История Помпей». «Путеводитель по звездам». «Звезды и галактики». «Книга ночного неба Патрика Мура». «Я был здесь: мальчик из Помпей».

Он был здесь. Здесь пахло им. Она чувствовала его. Если она протянет руку, она коснется его. Если он был здесь, он был мертв.

Она легла на кровать своего сына и достала из-под подушки его пижаму. Она пахла его волосами – это был странный, особенный мальчишеский запах. Она прижала ее к груди. Он был здесь. Через некоторое время она заснула, и Дэвид спал рядом с ней, его маленькое худое тельце прижалось к ней и стало такой же частью ее, какой было еще до его рож- дения.

В своей комнате этажом ниже Люси сидела у окна в темноте, смотрела в темноту и не думала ни о чем, пытаясь превратить свою голову в глухой пустой барабан и не осознавать свои чувства.

Кейт сидела за столом на кухне, немного волнуясь из-за тишины в остальном доме. Перед ней лежала груда скучных рабочих бумаг. В рабочие часы она позвонила в участок, где деятельность кипела без остановки и куда привлекали все больше людей для работы над делом, но откуда по-прежнему не было новостей о мальчике. Серебристый «Ягуар» им тоже выследить не удалось.

Девятнадцать

Старший инспектор Саймон Серрэйлер сидел в гостиной загородного дома и рисовал свою сестру. Кэт спала на диване. Одна ее рука лежала на раздувшемся животе, другая была протянута к рыжему коту Мефисто. Было уже за полночь. Ему надо было уехать из участка после семнадцатичасовой смены. Ему необходим был уют дома Дирбонов, где наверху спали дети, рядом была его беременная сестра, а суматоха семейной жизни приглашала его в самое свое сердце.

Он поел. У его локтя стоял бокал вина. Он сменил карандаш – взял на этот раз мягкий 4В, чтобы оттенить густой рыжий ореол шерсти на спине Мефисто. Кэт легонько зашевелилась, но не проснулась.