Читающая по цветам

– Я согласен с графом Морэем, – сказал Роутс. – И я, и мои люди.

– К черту все ваши любезные речи, – злобно сказал Рэннок Хэмилтон. – Я готов встретиться с тобой один на один, французишка, после того как я женюсь на твоей ведьмочке и…

– Мастер Рэннок, – сказал граф Роутс, – вспомните, зачем вы здесь. Вы женитесь на мистрис Ринетт ради спасения ее души и ради достижения целей лордов Конгрегации.

Пальцы Рэннока Хэмилтона впились в мои руки с такою силой и так больно, что я, как ни старалась, не смогла сдержать слишком шумного вздоха. Нико сделал шаг вперед. Люди Морэя снова подняли свои шпаги. Рэннок Хэмилтон засмеялся.

– Это еще что, – сказал он. – Скоро она у меня завопит…

– Мастер Рэннок, – раздался предостерегающий голос Морэя.

Больше он ничего не сказал. Я стиснула зубы. Если бы мне удалось вырвать клинок у одного из воинов Морэя, смогла бы я пронзить им черное сердце Рэннока Хэмилтона прежде, чем меня остановят? И пусть бы потом меня обезглавили или сожгли – я готова… нет, конечно же, это не так – я не могла покинуть Майри.

– А теперь, месье де Клерак, – своим самым елейным тоном произнес Морэй, – не хотите ли остаться и стать свидетелем бракосочетания мистрис Лесли и мастера Хэмилтона? Если вы останетесь, мы будем только рады.

Нико смотрел на меня и думал о том же, о чем только что думала я – «Если бы мне удалось вырвать клинок у одного из воинов Морэя» – я ясно читала это по его лицу. Но даже если бы ему это удалось, даже если бы он убил одного из них, или двух, или трех, остальные пятеро, или четверо, или трое все равно закололи бы его. А меня все равно бы выдали замуж. И тогда у меня не осталось бы никого, никого.

«Уходи, – мысленно обратилась к нему я. – Я не хочу, чтобы на меня пала твоя кровь. Если хочешь помочь мне, позаботься о Майри и моих близких. Позаботься о Сейли и Лилид».

Он отступил.

– Ринетт, – проговорил он голосом, так не похожим на его обычный голос. – Ринетт, прости меня.

– Ты ни в чем не виноват, – промолвила я.

– Нет, – сказал он, – виноват.

Он повернулся и вышел из церкви.

Бракосочетание продолжилось. Когда пастор спросил Рэннока Хэмилтона, согласен ли он взять меня в жены, тот твердо ответил «да», когда пастор спросил меня о моем согласии, я не ответила ничего. Им всем было все равно. Рэннок Хэмилтон насильно надел мне на палец простое золотое кольцо. Я попыталась было сжать руку в кулак, но он так стиснул кости моего запястья, что вся моя рука до самого плеча онемела, и я сдалась и разжала ладонь.

– Посему, – заключил пастор, – прилагайте все силы, дабы жить вместе непорочной и праведной жизнью, в благочестивой любви и христианском согласии.

Скрытая в этих словах ирония ничуть не подействовала ни на графа Морэя, ни на графа Роутса – ни тот, ни другой нисколько не изменились в лице. На лицо Рэннока Хэмилтона я не посмотрела, так что не знаю, счел ли он последние слова пастора нелепыми или нет. В эту минуту я думала лишь об одном: королева и Морэй угрожали им всем. Всем, кого я люблю. Майри. Тетушке Мар. Дженет и Уоту и всему семейству Мор, старому Робине Лури и отцу Гийому, всем, живущим в Грэнмьюаре. Самому Грэнмьюару. Лилид и Сейли. Даже Никола де Клераку.

Даже Никола де Клераку.

И в тот миг, когда я осознала это, осознала, что люблю его, хочу я того или нет, воспоминание, которое я так долго старалась вызвать в памяти, вдруг воскресло – вот коридор в Холируде, я несу королеве хлеб, размоченный в молоке и вдруг падаю без сил, Нико поднимает меня, берет на руки, и я слышу его тихий грудной голос:

«Ты вся горишь. Я связан святым обетом и не имею права говорить это, но ты все равно не запомнишь.

Я люблю тебя, моя голубка».

Едва я услышала голос Нико в моем сердце, как пастор возгласил:

– Да освятит и благословит Господь ваш союз, да осыплет он вас своими милостями, дабы вы угождали ему и жили вместе в благой любви до конца ваших жизней. Аминь.

Церемония бракосочетания завершилась. В этом браке не было ни капли святости, ни капли Божьей милости, ни капли благой любви. Рэннок Хэмилтон продолжал держать меня за локти, как пленницу. Я и была пленницей. Мне хотелось умереть.

– Идите к себе, мастер Рэннок, – сказал Роутс, – и осуществите брачные отношения, пока кто-нибудь еще не встрял в ваши дела. Мы еще поговорим о Грэнмьюаре, о ваших правах в отношении его и о вашем титуле.

– О Грэнмьюаре, – подхватил Морэй. – Да. И, разумеется, о серебряном ларце.

Глава двадцать пятая