Чокнутая будущая (СИ)

— Потому что, — между ними и так пролегало крохотное расстояние, а я его и еще сократила. У Антона не было галстука, и хватать его было не за что, поэтому мои руки так и остались плетями висеть вдоль тела. — Потому что, кажется, в этой истории я — отрицательный персонаж, — сказала еле слышно, втягивая в себя запах хмеля. — Потому что я не собираюсь тебя никому отдавать, проявлять понимание и благородство. И пусть это несправедливо, нечестно и неправильно — ты все равно должен любить меня. Особенно, если я поступаю несправедливо, нечестно и неправильно. Ведь хорошая Мирослава кому угодна понравится, а я хочу, чтобы ты принимал меня и плохой.

— Не слишком ли много ты хочешь? — тоже тихо спросил Антон. Что-то вспыхивало и гасло в глубине его радужки — символы, которые я была не в силах разобрать. Мне оставалось только любоваться этим загадочным звездопадом и загадывать желание. Вот бы он не прогнал меня навсегда.

— Очень много. Все, — согласилась я, стискивая зубы.

Ва-банк.

— Тогда заходи, — неожиданно предложил он и посторонился, пропуская меня в кабацкую кабинку с таким видом, будто это был дворец арабского шейха.

Я расправила плечи, изобразила на лице дружелюбный оскал и пересекла порог.

Внутри было пусто.

Ну то есть, стол, диванчики, какая-то выпивка и еда, а из людей — никого.

— Твоя пассия еще не пришла? Опаздывает?

— Да нет, она явилась вполне вовремя.

Мне понадобилось много времени, чтобы осознать смысл его слов.

Минута, другая, третья.

Иногда я была тем еще тугодумом.

Опустившись на мягкое сиденье, я смотрела на Антона и мечтала о множестве вещах сразу.

Придушить его.

Отдаться прямо на этом столе.

Уйти, чтобы больше никогда его не видеть.

Остаться с ним навсегда.

Устроить скандал.

Проплакаться.

Просмеяться.

Ничего из этого я не сделала. Только спросила угрюмо:

— Ну и что ты мне устроил?

— Не все в этом мире крутится вокруг тебя, Мирослава, — ответил он. — Вина?

— Да, пожалуйста.

Видели? Нет, вы все это видели?

Такая воспитанная девочка.

Он разлил вино по бокалам, откинулся назад, разглядывая меня.

— У меня не было сегодня сил на Арину, — сказал спокойно. — Впервые в жизни у меня не было на нее сил. Я придумал про свидание, а потом только сообразил — да она же должит Леше это прямо с порога. И тут мне стало интересно: как же ты отреагируешь.

Нет, все-таки придушить его хотелось больше, чем отдаться.

Стыд и срам, Мирослава!

Что мешало тебе с достоинством проигнорировать это событие?

Сделав глоток, я велела себе простить саму себя. Сотворила ерунду? Выше нос, дорогая. Всем можно гордиться, даже отсутствием гордости.

— Ну и как тебе результат? — уточнила чопорно, расправив юбку на коленях.

— Ты все еще жестока и эгоистична, — протянул он, а потом перегнулся через стол и поцеловал меня — быстро и коротко. От неожиданности я даже забыла, что вроде как злюсь. — У тебя нет никаких прав вторгаться в мою личную жизнь, — касаясь меня губами, добавил он. — Ты замужняя женщина, а в романах с замужними женщинами всегда следует помнить, что от тебя она уходит прямиком к другому мужчине.

— Так что же? — я запустила пальцы в его волосы, добавляя им беспорядка. Он перехватил мою руку.

— Что это за ожог?

— Неудачная глажка.

Антон подул на мое боевое ранение. Бережно. Аккуратно.

— Ты мне скажи — почему я так рад, что ты примчалась сюда?

— Потому что мы с тобой два жалких неудачника. Неудачника и идиота, — я всхлипнула, засмеялась, оттолкнула его, обошла стол и села рядом, обеими руками стиснув его ладонь. — Как тебя вообще занесло в этот низкопробный «Мулен Руж»? Поприличнее места не сыскалось?

— Приличные — для приличных. Мы с тобой к ним каким боком?

Привалившись спиной к его теплой груди, я притихла, разом успокоившись.

После бури наступил штиль.

Мне стало сонно и лениво.

— У тебя период самоуничижения? — поинтересовалась я.

Он поцеловал меня в плечо, засмеялся.

— Нет, я горжусь собой, — ответил насмешливо.

Я предпочла не отзываться на эту едкость, спросила с притворным простодушием:

— А мной?

— А тобой — еще сильнее, — его голос смягчился. — Инна постоянно пыталась меня контролировать, и это только бесило. Твоя ревность пробудила во мне нездоровое самодовольство. Ого, подумал я, да она с ума по мне сходит.

— Да я вообще не ревнивая!

— Я заметил.

Наверное, это не то, что мечтает услышать трепетная девушка, но уж куда лучше, чем продолжать нездоровые самокопания. Поэтому я решила не изображать хорошую мину при плохой игре. Сама же сюда приехала, никто меня на аркане не тянул.

— Ты ничего не заказывал сверх того, что уже принесли? — спросила я, прижимаясь к нему плотнее.

— Что? Нет.

— Значит, официанты в ближайшее время здесь не появятся? — я уже почти мяукала.

— Мирослава, — выдохнул он бессильно и весело, а потом утянул меня к себе на колени.

Мы продержались два месяца.

Два месяца тайного романа, наполненного бездумной страстью, напрочь отрубившей мозги.

Два месяца беззаботной болтовни. Два месяца — никаких серьезных разговоров.