Чосер

Идеей поэмы Чосер словно бы намеревается искупить грех описания неверности Хризеиды в более ранней его поэме. “Кентерберийские рассказы” предвосхищены здесь использованием десятисложного куплета, которым Чосер манипулирует с уверенностью и изяществом, которые являлись потом недосягаемым образцом для поколений английских поэтов; форма эта идеально подходит как для передачи энергичной разговорной речи, так и для воспроизведения прихотливой ритмики внутренних монологов. Соединение многих разнородных легенд под рубрикой единой темы также является доказательством врожденной склонности Чосера к многоголосью и разнообразию, лежащей в основе его творческой манеры. Как и “Кентерберийские рассказы”, содержащие множество повествований от разных лиц, так и “Легенда о Добрых женах” есть сборник, объединяющий самый разнообразный материал – от мифа о Филомеле до более чувственной и сладострастной истории Клеопатры. Все они заключены в единую рамку: старые истории в новом обрамлении, что изобличает сходство с другими артефактами того же периода, такими как Евангелия, привычный текст которых вновь и вновь воспроизводили и иллюстрировали средневековые писцы. К тому же Чосера, видимо, увлекала возможность впутать в сюжет новые детали и, дав новые подробности внутри единой сети, сделать нечто, сходное со старинным англосаксонским плетением. Разнообразны здесь не только сюжеты легенд, но и детали, и частности – возвышенный плач вдруг прерывается непосредственным обращением:

Ты проиграл, Ясон! Погибель ждет тебя.

А в скрупулезно соблюдаемую последовательность рассказа вклинивается отступление – досадливый отзыв о предшественниках:

А тот, кто хочет знать о спутниках его,Пусть обратится к скучным Аргонавтам[18].

Как и два его великих последователя, Чарльз Диккенс и Вильям Шекспир, Чосер умеет с легкостью, в пределах одной фразы или строфы, переходить от стиля высокой трагедии к самому низменному комизму, не теряя ни нити повествования, ни полного контроля над ним. Он великий мастер неоднородности, стиля, который Диккенс называл “беконом с прожилками”.

Нигде это качество не проявляется столь явно, как в прологе “Легенды о Добрых женах”. Пролог сохранился в двух вариантах, обычно именуемых “вариантом F” и “вариантом д”. Последний, по-видимому, был написан после смерти королевы Анны, последовавшей летом 1394 года: из текста, должно быть, из уважения к трауру короля, убраны все упоминания имени королевы, “миледи” превращаются в “Альцесту”. Смерть супруги так тяжело отразилась на короле и повергла его в такую скорбь, что он даже приказал разрушить замок Шин, в его сознании связанный с супружеским счастьем так тесно, что отныне он не в силах был лицезреть этот замок. Чосер, по-видимому, тоже скорбел о королеве. Высказывалось предположение, что бросить работу над “Ленедой”, его заставило именно известие о ее смерти. Несомненно, что он присутствовал и на похоронах.

И все же в позднейшем варианте фигурирует образ лилии – fleur de lis – как символическое восхваление нового брака короля с принцессой Изабеллой Французской. Дата создания позднейшего варианта заставляет предположить, что Чосер вновь вернулся к поэме гораздо позже начала работы над “Кентерберийскими рассказами”; факт, что поэма так и осталась неоконченной, указывает на то, что она долгие годы продолжала лежать на его рабочем столе. Текст поэмы содержит обещание писать по легенде в год, таким образом, поэме надлежало оставаться незаконченной, до самой смерти поэта.

Пролог поэмы примечателен и тем, что является непосредственной завязкой сюжета. Поэт выступает в нем как один из протагонистов, обязанный предстать перед судом бога любви. Вновь Чосер изображает себя несколько придурковатым и малодушным увальнем, не умеющим держать ответ за свои слова. Но за него вступается Альцеста, богиня любви:

Он лишь поэт, а смысл и тема

Не так важны ему,По этой-то причине он пишет то“Троила с Хризеидою”,А то “Роман о Розе”, он наивен

И невиновен, ибо онНе ведает того, что совершает.Ему заказ дают, его он выполняет.