Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Вдруг раздался страшный удар, и моя тарелка полетела на другой конец стола. Вслед за ней пронеслась и тяжёлая пишущая машинка… Как она никого не задела — чудо!

Погас свет. Старпом с механиком кинулись в центральный пост, а лейтенант Иванов, командир второго отсека, объявил борьбу за живучесть. Мы задраили переборочные люки и загерметизировали лазы в аккумуляторную батарею. Из-за того, что резко продули цистерны главного балласта, подорвали клапана вентиляции, и воздух пошёл в отсек, надувая его. Потом замкнуло батарейный автомат № 1. Ток в тысячу ампер! Автомат тушили Тунер и Иванов… Пожар погасили, но дышать там было нечем. Перешли в носовой отсек.

Вскоре мы поняли, что покинуть лодку можно только через торпедный аппарат. Надо было пролезть в тяжёлом снаряжении 8-метровую трубу. Я шёл первым. Капитан 2-го ранга Каравеков — за мной… Вылез — дал условный сигнал — постучал по корпусу. В нише волнореза торпедного аппарата горел подводный фонарь, который подвесили водолазы. Можно было сориентироваться — где верх, где низ. Стал подниматься по буй-репу, как учили, соблюдая выдержки на мусингах.

Наверху штормило и буй-реп рвался из рук, казалось, что кто-то тянет меня в сторону. Поднимался минут десять. А вот матрос Микушин всплыл сразу. Да ещё в трубе застрял — из-за чего крышка закрылась не сразу…

Всплыл, и сразу заломило кости — азот, кессонка началась. Не ожидал, что так быстро. Очнулся в барокамере. Вижу — в иллюминатор смотрят на меня два генерала-медика. (Это были главный физиолог ВМФ Сапов и главный терапевт ВМФ Синенко.) На соседней койке — Микушин. У него двустороннее воспаление лёгких. Я сам ему делал уколы — пенициллин вкалывал. Микушин страшно боялся уколов, орал и крыл меня матом.

После гибели лодки — служил в судоремонтном батальоне заместителем командира роты по производству. Затем был старшим строителем кораблей. А потом и вовсе переквалифицировался в танкисты — назначили главным инженером танкоремонтного завода, там же и звание капитана 2-го ранга получил. Моряк-танкист. Но в моря больше не ходил, вся служба прошла на берегу — до 1994 года. А теперь в запасе.

Контр-адмирал В. Поливанов в своём исследовании «„SOS“ из пучины» пишет:

«Подводя итог спасательной операции на С-178, следует отметить, что в первом отсеке затонувшей подводной лодки сконцентрировалось 26 человек. Двое из них скончались, не выходя на поверхность, четверо пропали без вести, двадцати посчастливилось спастись. Из них только шестерым повезло встретить водолазов-проводников, которые помогли им добраться до подводной лодки-спасателя „Ленок“. Этот случай перемещения по дну моря подводников с затонувшей лодки на лодку-спасатель до настоящего времени продолжает оставаться уникальным в мировой практике спасения на глубине. Он по праву может претендовать на запись в Книгу рекордов Гиннесса. Остальные четырнадцать сумели выйти на поверхность самостоятельно. Остаётся неясным, почему „Ленок“, имея на кормовой надстройке на штатных местах два автономных самоходных спасательных аппарата, предназначенных для спасения подводников через входной люк, так и не задействовал их в этой операции.

Всего на подводной лодке С-178 погибло 32 человека. Позднее, когда она была поднята, останки погибших были извлечены из отсеков и захоронены на Морском кладбище во Владивостоке. Многие из двадцати спасшихся из первого отсека до сих пор страдают тяжёлыми недугами — последствиями кессонной болезни, переохлаждения, баротравм, отравления углекислотой или глубокого нервного потрясения. У некоторых диагноз заболевания комбинированный.

По факту гибели подводной лодки С-178 было возбуждено уголовное дело, завершившееся судебным заседанием военного трибунала Тихоокеанского флота, который приговорил её командира капитана 3-го ранга В.А. Маранго и старшего помощника капитана „Рефрижератора-13“ В.Ф. Курдюкова, управлявшего судном во время столкновения, к лишению свободы сроком на 10 лет каждого.