Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Перед первым погружением водолазов для извлечения погибших подробно их инструктировал по расположению механизмов в отсеках и мерам безопасности при работе. Опасались за психическую реакцию молодых парней при первом обнаружении трупов, возможно, в самых неестественных позах. Как раз перед этим произошёл трагикомический эпизод. Водолаз у борта лодки обнаружил лежащего на грунте подводника из числа выброшенных за борт при столкновении. Под влиянием течения руки погибшего зашевелились, как будто приглашая водолаза к себе. Тот в ужасе вылетел на поверхность. Даже наверху процесс подъёма тел был зрелищем не для слабонервных.

Особенно трудно пришлось добираться до четвёртого отсека, где оказалось больше всего погибших. В нём находилась кают-компания старшин, и во время столкновения моряки ужинали. Судя по всему, при столкновении они бросились в центральный пост, не сделав даже попытки задраить дверь в пятый отсек, что полагалось сделать при аварии и что, возможно, спасло бы им жизнь. Теоретически они, конечно, знали, но психологически не были натренированы преодолевать страх. Их тела сгрудились у люка, который был задраен со стороны центрального поста, как и требуется при аварии. Ещё деталь — при плавании все двери между отсеками должны быть закрыты. Все подводники это знают, но далеко не всегда выполняют, опять же полагаясь на „авось пронесёт“. Будь закрыта дверь из шестого в пятый отсек, лодка вообще не должна была затонуть. Такова цена пренебрежения требованиями инструкций и наставлений! Ещё и ещё раз выскажу глубочайшее убеждение: подводники должны заниматься своим профессиональным совершенствованием все 24 часа, не отвлекаясь ни на что другое, отрабатывая действия до автоматизма.

5 ноября погибшие были похоронены на морском кладбище Владивостока. 18 ноября лодку подняли и отбуксировали в сухой док Дальзавода. Когда док осушили, я надел комбинезон и с фонариком прошёл по всем отсекам. Мрачно, сыро, хаос… Жутковато! На этом моя миссия закончилась».

Рассказ вице-адмирала Анатолия Алексеевича Кузьмина, командира 9-й эскадры:

— Я получил приказ готовить «Ленок» к выходу от комфлота. Но куда, что, зачем — даже мне, командиру эскадры, не сообщили. Секретный выход — и всё… А «Ленок» к выходу почти не готов. Шла подготовка лодки к замене порядком изношенной аккумуляторной батареи. Пришлось выходить на старой — а это на грани фола… Потом комфлота адмирал Сидоров бросил мне, мол, почему я остался на берегу, а не пошёл на «Ленке».

— Если бы я знал куда и зачем — пошёл бы! Но у меня ещё 52 единицы!

Итак, «Ленок» нашёл С-178 и лёг рядом с ней на грунт. Время пребывания под водой было весьма ограничено. В аккумуляторной батарее от ветхости уже начинались межвитковые замыкания. Вот уж точно: на охоту ехать — собак кормить… Не дождавшись выхода последнего подводника — старпома Кубынина, — «Ленок» вынужден был всплыть.

Потом батарею мы, конечно, заменили на новую. И тут новая тревога — срочно выйти в Охотское море — искать шпионскую насадку на подводном кабеле стратегического значения. Вышли — а где её найдёшь на протяжении полутора тысяч миль? Периодически выходили водолазы, осматривали кабель, но… Но тут ЧП в дизельном отсеке — вдруг возник «падёж личного состава». Почему-то начались протечки углекислого газа, и мотористы стали падать без сознания. Возникла паника. Командир капитан 2-го ранга Копылов приказал всплывать из-под РДП. Стали выносить пострадавших наверх. Один рулевой-сигнальщик, не помню его фамилии, вынес по 10-метровой шахте аж десятерых и сам свалился замертво. А причину «протечек» углекислоты так и не удалось установить…

6. «Мой первый и последний поход…»

Капитан 2-го ранга Марс Ямалов пришёл служить на С-178 лейтенантом. Меня познакомил с ним старпом Сергей Кубынин. Зашли в рюмочную на Большой Никитской, помянули погибших, вспомнили всё, как было…

Марс Ямалов:

— После училища рвался служить только на подводные лодки. Ждал назначения в Техасе — так мы звали посёлок Тихоокеанский — очень долго. Меня с женой поселили в переполненном офицерском общежитии. Выдали матрас в коридоре. Там мы и спали. Потом поставили раскладушку. Наконец дали нормальную койку. А мест на лодках всё не было и не было. Мне предлагали дивизию охраны водного района, тральщики. Но я хотел только на подводную лодку. Тогда кадровики потеряли терпение, а может быть, меня жалко стало, сказали: езжай-ка ты, лейтенант, в Улисс, на бригаду подводных лодок, и поговори с комбригом, может быть, он найдёт тебе что-нибудь.

Так и сделал. Нашлось место командира группы на С-178.

Из лодки не вылезал — изучал матчасть, забыв про молодую жену.

Не прослужил и трёх месяцев, как попал в такую вот переделку.

Я ужинал в кают-компании. Вместе со мной там находились лейтенанты Иванов и Тунер, матрос-«гарсон» (вестовой), старпом Кубынин и строевой старшина Зыков.