Что, если мы останемся

– Мне некомфортно, когда нечего есть. Мне нехорошо, когда я на выходные приезжаю домой и вижу пустые полки. С Заком все в порядке, но Джейд… Она берет пример с мамы, и, понятно, мама своим образом жизни ей привила абсолютно нездоровое отношение к еде и своему организму. О ней я беспокоюсь больше всего. Что у нее начнутся необратимые процессы, а я этого не замечу вовремя. Потому что я слишком занят своей долбаной элитной профессией.

– Сколько ей?

– Двенадцать.

– А брату?

– Пятнадцать. Ужасный возраст.

Я непроизвольно улыбнулась:

– Но бабушка с дедушкой присматривают за ними?

Эммет пожал плечами:

– Вроде бы должны, но иногда у меня такое впечатление, что все ровно наоборот. Они уже в возрасте.

– А твой отец?

Я сразу пожалела, что спросила. Эммет сидел неподвижно, уставившись в стену напротив.

– Его застрелили, когда мне было десять.

Я застыла.

– Господи.

– Да. Вот так.

Мы сидели в полной тишине. Но у меня было множество вопросов, которые так и просились наружу и которые я не решалась задать. Будто почувствовав, Эммет заговорил снова. Тихим, очень сильным и абсолютно бесстрастным голосом.

– Это произошло в Коузи Гров. Там несколько трейлеров принадлежат бандитам из соседнего поселка. Иногда стереотипы верны. – Он горько усмехнулся. – Папа не был одним из них. Но вот дядя… Он пошел по кривой дорожке, хотел по-легкому заработать денег. Ввязался в наркобизнес. Из-за этого у них с отцом были постоянные скандалы. Родители все время беспокоились, но в конце концов они оказались бессильны. В тот вечер они повздорили. Нас, детей, загнали домой и отправили спать раньше обычного. Мама была беременна Джейд, Зак все время плакал, поскольку они не переставая скандалили. Я теперь уже не помню, из-за чего был сыр-бор. Мы услышали, как подъехала машина и мотоциклы. Там был дядя. И вдруг раздались выстрелы. Я слышал, как мама умоляла папу не выходить, но он распахнул дверь и выскочил на улицу. Я долго не мог простить ему, что его брат был для него важнее собственной семьи. Но теперь, когда я думаю о Заке и Джейд… я бы в такой ситуации тоже не медлил ни секунды. – Несколько мгновений воспоминания цепко держали его, потом он продолжил: – Я побежал за папой до веранды трейлера. Я хотел, чтобы он вернулся. Он пытался все уладить, пригрозил полицией. Те типы уже собрались уезжать, и я было подумал, что самое страшное позади. И тут прогремел выстрел. Из окна машины, через приспущенное стекло. Так трусливо… как будто он не в человека целился, а в… как будто было не важно куда. Пули попали отцу в грудь и в живот, всего четыре. Он не сразу умер. Сначала осел, словно марионетка, которой одновременно отрезали все нитки. Он лежал, а я положил руки ему на грудь, но темные пятна на свитере проступали все четче, а лицо становилось все бледнее. – Эммет посмотрел на свои руки. – Он сказал, чтобы я простил их. Я пообещал. Пообещал, что не буду искать способ отомстить и прочие глупости. Пообещал, что не буду искать легких путей, хоть жить по закону и труднее. Это были его последние слова, потом он потерял сознание.

Я ничего не чувствовала. Слышала только глухие удары сердца, отдававшие в виски. Не знаю. Все, что я говорила Эммету прежде, все, что думала о нем, показалось мне сейчас таким бесконечно неуместным. То, как я отзывалась о собственном отце, о роскоши, о моей более чем обеспеченной жизни, о достатке…

– Я очень тебе сочувствую, – прошептала я. Это не было сказано впроброс. Слова шли от сердца, и я надеялась, Эммет понял это.

Он медленно кивнул. Взгляд был пустым.

– Столько времени прошло. Но до сих пор больно, до сих пор. Но так уж устроена жизнь, да?

– Так ужасно устроена, что десятилетний мальчик должен стать свидетелем убийства собственного отца?

Эммет молчал.

– А твой дядя?.. – начала было я.