Что осталось после нее

Иззи сглотнула. Как это — отец избивает ребенка, а мать не может его защитить? Это не укладывалось у нее в голове. Да, конечно, ее собственная мать пристрелила отца, но она же сумасшедшая. Иззи предпочитала думать, что она не могла предугадать последствия своего поступка. Она не сомневалась, что мама сделала это в припадке безумия. Если бы она была здорова, то сразу бы поняла, что смерть отца станет для Иззи страшным ударом, а когда полицейские узнают о преступлении, она останется круглой сиротой. Только психически больной человек не придал бы этому значения. Какая ирония судьбы! До той кошмарной ночи мать Иззи была, пожалуй, даже чересчур заботливой: не разрешала дочери ходить в школу с друзьями, хотя она находилась в одном квартале от дома, и заставляла надевать спасательный жилет на пляже, пока другие дети плескались в воде и резвились на песке без толстого оранжевого кокона. Отец Иззи был без ума от маленькой дочки: он покупал ей хорошенькие платьица, водил на уроки танцев и обещал купить пони, когда ей исполнится десять. И даже сейчас, после всего, что произошло, Иззи никогда бы не поверила, что родители могли умышленно причинить ей вред.

— А потом, — продолжил Итан, — отец Шэннон забрал все деньги с банковского счета и уехал. Им он ничего не оставил. С тех пор о нем не было слышно. — Итан посмотрел на землю, потом поднял на Иззи умоляющий взгляд. — Пожалуйста, никому не говори, что я тебе рассказал. Все сплетничают про родителей Шэннон, но она меня убьет, если узнает, что это я проболтался. Я просто хотел объяснить, почему она такая.

Иззи вздохнула.

— Слушай, — сказала она, — я ей сочувствую. Правда. Но, если честно… После того, что ты рассказал, это кажется еще более странным. Не понимаю, почему она хочет, чтобы люди страдали? Ведь она на собственной шкуре почувствовала, каково это.

— Я думаю, она боится, что ей снова сделают больно, и потому ведет себя так, чтобы никто не рискнул с ней связываться. По-моему, она думает, что жизнь — это пищевая цепочка, и она хочет залезть наверх, чтобы чувствовать себя в безопасности.

— Ты сам-то в это веришь?

— Да, — ответил Итан. — Я пытался с ней поговорить, объяснить, что она не должна быть такой… — Он отвел глаза. Его лицо исказилось, как от боли. — Похоже, кроме меня, у нее никого не осталось. Только я понимаю, почему она такой стала. Матери на нее плевать, а остальные поддакивают Шэннон, потому что боятся ей возражать.

«Ого, — подумала Иззи, — а ведь он правда ее любит!» Она подумала об отце: он женился на маме, понятия не имея о том, что однажды она сойдет с ума. «Осторожнее, Итан!» Но она ничего не сказала, лишь глубоко вздохнула и решила поменять тему:

— Как мне отдать тебе дневник, чтобы Шэннон не узнала? По-моему, ей не очень-то понравилось, что ты за меня вступился.

— Да уж, — протянул Итан, — она очень ревнивая, так что лучше ее не злить.

Иззи чуть было не сказала, что Шэннон та еще штучка, но передумала.

— Знаешь, оставь дневник у себя в шкафчике, — предложил Итан, — а я заберу его на перемене.

— Ладно. Мой номер шкафчика… а, постой! — с улыбкой сказала она. — Ты и так знаешь.

Итан поднял руки вверх.

— Виноват, признаю!

ГЛАВА 8

КЛАРА

Уиллард.

На следующий день после поступления

Солнечный свет, в котором плясали клубы пыли, проникал в помещение через высокие — от пола до потолка — зарешеченные окна. Он рассеивал полумрак, но был не в силах согреть комнату. Вдоль стены стояли шесть ванн на ножках, прикрытые брезентом, который крепился к металлическим трубам. В полу были устроены сливы, треснувший кафель потемнел от плесени. Медсестры громко выкрикивали указания, а пациенты, не желая лезть в ванны с ледяной водой, спорили, визжали и сопротивлялись.

Совершенно голая Клара переминалась с ноги на ногу рядом с ванной. Одной рукой она прикрывала грудь, а второй волосы внизу живота. Черно-белая плитка на полу была холодной, как лед. Дрожа всем телом, она наблюдала за тем, как медсестра высыпала в ванну кубики льда. Медсестра Тренч и здоровенная пациентка с вытекшим глазом ждали рядом с кранами. Из дыры в брезенте на соседней ванне торчала голова женщины с бледным лицом и посиневшими губами. В конце комнаты два санитара достали из ванны потерявшую сознание пациентку и потащили ее к смотровому столу у стены.

— Залезай, — обратилась к Кларе медсестра Тренч.

— Но… — попыталась она робко возразить.

— Помнишь, что я говорила? Делай, как тебе сказали, — заявила медсестра. — Это для твоего же блага.

— Но я… — не сдавалась Клара.

Медсестра шагнула вперед и схватила ее гигантской пятерней за плечо.

— Мы здесь, чтобы тебе помочь, — твердо сказала она. — Это даст тебе возможность успокоиться, избавиться от навязчивых мыслей.