Что такое «навсегда»

Я скрестила руки на груди и быстро пошла к лифтам, стараясь сдерживаться, хотя к горлу подступали слезы. Хватая ртом воздух, я спустилась вниз, повернула за угол, забежала в пустую беседку и разрыдалась. Я прижала ладони к лицу, а слезы все текли и текли сквозь пальцы. Не знаю, сколько я просидела там, пока меня не нашел Уэс. Секунды, минуты, часы? Он звал меня по имени, а я не могла даже ответить.

Он сел рядом, осторожно обнял меня за плечи. Наверное, боялся, что я его оттолкну, но я и не подумала. Тогда он придвинулся ближе и ласково погладил меня по спине. Я вспомнила, как всегда сопротивлялась, когда это хотели сделать другие – мама или сестра, – отталкивая их и уходя в себя. Прятала свои чувства подальше от людских глаз, в дальние уголки, где могла найти их только сама. Но сейчас я сдалась. Уэс прижал меня к себе, я положила голову ему на грудь и услышала, как бьется его сердце, громко и равномерно.

Какие-то люди проходили мимо и смотрели на нас, но не видели ничего особенного в девушке, которая плачет возле больницы. Мне потребовалось столько времени, чтобы понять такую простую истину. Делия права: это нормально, естественно, ожидаемо. Нет ничего плохого в том, чтобы дать волю чувствам и выпустить их наружу, вместо того чтобы заталкивать глубже в душу. И люди всегда так делают.

Идя к фургону, оставленному на больничной стоянке, мы с Бертом и Уэсом остановились полюбоваться последними фейерверками, самыми красивыми и яркими.

«Повезло малышке Эйвери, – подумала я, – у нее всегда будет потрясающая вечеринка по случаю дня рождения».

Когда я наконец вышла из дамской комнаты, сполоснув лицо холодной водой, чтобы хоть как-то прийти в себя, мне было немного неловко. Но Уэс как ни в чем не бывало отвел меня в палату Делии – попрощаться.

Доехав до Уайлдфлауэр-Ридж, Уэс остановил машину в дальнем углу парка Коммонс, на приличном расстоянии от пикника и фейерверков, как будто знал, что мне надо пройтись, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к разговору с мамой. На заднем сиденье, открыв рот, похрапывал Берт. Я осторожно, стараясь не разбудить, достала у него из-под локтя свою сумочку и выбралась из машины.

Уэс тоже вышел и потянулся. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что праздник уже заканчивается. Люди собирали свои коврики, коляски, вволю нагулявшихся собак и полусонных детей.

– Что завтра делаешь? – поинтересовался Уэс.

Я улыбнулась и покачала головой:

– Понятия не имею. А ты?

– Ничего особенного. Есть парочка поручений после обеда. А утром собираюсь пробежаться, может, добегу и до вашего района.

– Понятно. Кстати, что там насчет вопроса? Может, крикнешь его мне в окно?

– Все может быть, – рассмеялся он. – Так что готовься. Буду пробегать мимо часиков в девять. Если услышишь, как кто-то очень медленно бежит, то это я.

– Ладно. Буду прислушиваться, – улыбнулась я.

Он пошел к машине.

– Приятного вечера!

– Спасибо, тебе тоже.

Он уехал, а я сделала глубокий вдох и отправилась искать маму. Я так много хотела ей сказать. На этот раз не стану ничего обдумывать, а просто скажу слова, которые идут от души. Делия убедила меня, что любая мать хочет только одного: чтобы ее дети были счастливы. Теперь я должна показать маме, что счастлива, и объяснить, почему.

Я с трудом пробиралась через толпу, уворачиваясь от маленьких детей и разнокалиберных собак, и наконец заметила маму, беседующую с миссис Баркок, президентом Ассоциации домовладельцев. Миссис Баркок, чопорная пожилая дама, что-то говорила, а мама согласно кивала, время от времени улыбаясь проходящим мимо людям. Судя по всему, праздник прошел успешно. Мама казалась расслабленной и довольной. Я подошла и остановилась рядом. Заметив меня, она кивнула и улыбнулась, а затем снова перевела взгляд на собеседницу.

– …И поднять этот вопрос на ближайшем собрании, – говорила та. – Думаю, правило об утилизации собачьих экскрементов заметно улучшит качество жизни, особенно здесь, в Коммонс.

– Совершенно с вами согласна, – ответила мама, – давайте поставим это на повестку дня и посмотрим, что скажут остальные.

– О, Мейси, – заметила меня миссис Баркок. – Хорошо провела вечер?

– Да, спасибо, – кивнула я, чувствуя на себе пытливый мамин взгляд, – а вы?

– Великолепно! Прекрасно! Надо начинать планировать следующий праздник, верно, Дебора?

Мама рассмеялась:

– Завтра и начнем, с самого утра.

Миссис Баркок улыбнулась, помахала на прощание и пошла через парк по направлению к своему дому. Мы с мамой стояли молча, пока мимо нас проходили последние гости.

– Так ты получила мое сообщение? – спросила наконец я.

Мама повернулась ко мне, и только тут я поняла, что она в ярости. Просто в бешенстве. Как я умудрилась не заметить этого раньше?!

– Не сейчас, – сказала она, почти не шевеля губами.

– Что?

– Мы. Не собираемся. Обсуждать это. Прямо сейчас, – металлическим голосом проговорила она.

– Отличный пикник, Дебора! – крикнул мужчина в брюках цвета хаки и рубашке поло, за которым тянулся целый выводок ребятишек.

– Спасибо, Рон, – улыбнулась ему мама, – рада, что вам понравилось.