Что-то не так (СИ)

Этот коридор следовал своей пространственной логике — такой что осталась по ту сторону двери с Ддейхергом. Он был такой же прямой и бесконечный, совсем не такой как коридоры в «городских» помещениях. Казалось, что они прошли километров сорок. Но вот, наконец, стены вроде бы расступились, характерное «коридорное» эхо распалось, звук стал плотный, глухой и вязкий. Они канули в какой-то очередной неопределенный объем, мерцающий по сторонам непонятной завесой-призраком, отражавшей-переломлявшей неяркий свет факела.

Мальчишка продолжал идти. Под ногами вдруг оказалось привычное полотно дороги; а странная глухая тьма вокруг, в которую расступились стены, очевидно, ничто иное как «игхорг» – только завеса-призрак стоит не рядом, а метрах в десяти-двенадцати, отражая оттуда рассеянный свет факела. Наверху – черная пустота, в которой канет огонь; точь-в-точь как «игхорг»-туннель вдоль реки, только вместо реки – дорога.

Всю эту дорогу Марка не покидало «ощущение дежавю» – ему сильно казалось, что во всем происходящем присутствует некий уже «пройденный» элемент (полотно дороги и туман, разумеется, не в счет). Он шел как автомат, за этим мальчишкой (тот продолжал регулярно оглядываться), и пытался как-то рассортировать сонные изможденные мысли. Вдруг, когда новый провожатый обернулся в очередной раз, в голове ярко вспыхнула мысль — этот очередной знакомец — тот самый подросток что швырял в него камнем там, у реки, перед мостом, когда исчез Гессех.

Марк рванулся, догнал мальчишку, схватил за плечо, повернул.

-- Блин! – воскликнул он, забыв о предостережении молчать. – Так это ты, только чистый! Ведхесс таахейнгет? Блин, откуда ты взялся, здесь? Нет, это какой-то заговор, и я в его эпицентре!

– Ломдеххейммде! – повторил «ведхесс таахейнгет», снова прищурив правый глаз, снова втянув голову в плечи, и снова приложил палец к губам. Затем отвернулся и продолжил шаг.

– Кхи нейддве Марк, – сказал Марк вполголоса, шагая рядом. – А тебя как нейддве? Или нейдд-что-там? И как ты здесь оказался, все-таки? И ты чей – этих Лейнгергов, или чей?

– Лейнгергех-ре ведхеде, – мальчишка обернулся и указал назад, в глухую плотную тьму.

– Я это уже слышал, кажется. И даже как раз от тебя, кажется. И что?

– Эйн тахенгсе Эммертейгеэссест-не.

– Лейнгерг, Ддейхерг-Кайлиссарг, теперь еще этот Эммертей, что там дальше... Если считать, что меня пытаются украсть в третий раз, то получается, что у вас тут каждый сам за себя. И даже союзников не бывает?

– Не бывает, – отозвался мальчишка опять же без какого-либо акцента, однако «б» все-таки произнес не чисто, как-то полуглухо-полунеясно.

– Я просто очень сильно устал, – хмыкнул Марк. – А иначе я бы тебя здесь укопал. И не посмотрел бы, что малолетка. Я реально начинаю подозревать, что вы знаете мой язык. И что понимаете все до последнего слова, а я тут один как болонка, бегаю на поводках и тявкаю, вам на потеху.

Он почти ожидал, что мальчишка отзовется «тявкаю», но тот ничего не сказал, а продолжал расталкивать тьму своим тусклым факелом. И вдруг эта тьма расступилась; завеса-призрак, которая тянулась стеной прозрачно мерцающего факельного огня, разошлась. Они вышли на очередной простор предгорий – влево, вперед, и вправо простиралось залитое светом звезд плоскохолмье, слева и справа очерченное по горизонту пунктиром сверкающих пиков. Впереди горы закончились; море перевернутых плоских чаш простиралось до горизонта и растворялось в «звездной пыли».

Мальчишка погасил факел. В сверкающей смеси звезд и искристых цепочек кряжей проявились знакомые очертания башенки перекрестка. Перекресток оказался не обычный «крестовой», а «т-образный» – дорога по которой они пришли упиралась в перпендикулярную и заканчивалась. Марк дошел до «эйргедда», обернулся. Очередной вид каких он еще не видел – «игхорг» отрезает половину подзвездного мира ровной стеной, действительно будто обрезан гигантским ножом; высотой стена была этажей десять-двенадцать (как представлялось с такого расстояния в таких условиях освещения), в длину – от горизонта до горизонта.

– Эммертейгеммсе, – мальчишка обвел рукой дугу, по «чистой» от тумана половине мира. – Не эйнехх гардеххеммде-каа, – указал направо (на север? или куда теперь? Марк реально запутался; он очень устал, голова не соображала; хотелось, наконец, упасть и уснуть).

– Как тебя зовут, ты мне скажешь или нет? Только давай без этих ваших собачек, – он потер глаза. – Не надо повторять «или нет». За такие шутки в зубах часто появляются промежутки.

– Таахейнгес!

– Господи, прости, но я ведь его убью сейчас. Я-то, дурак, думал, что хотя бы это уже закончилось.

На перекрестке он рухнул на полотно и прислонился плечом к стойке параллелепипеда. Мальчишка тотчас наклонился, ущипнул за рукав рубашки и потянул.

– Дай отдохнуть, гад!

– Тахеэххейммде!

– Что-то новое, если не ошибаюсь. Какой-то «ээх» вдруг.