Что-то не так (СИ)

Они шли, шли и шли, и сколько прошли – было неясно, а мегаполис никак не кончался. Марк, поначалу считая повороты, давно потерял к этому интерес и сбился со счета; непарнокопытное, все так же неторопливо-уверенно, следовало своему курсу... Скоро он понял, что дорога пошла по мосту – он прозевал как ограды, газоны и тротуары закончились, и теперь по сторонам полотна стелятся ленты перил – за которыми растворяется сама в себе белая мгла «игхорга»...

Он подскочил к перилам – муть и ничто; вернулся к коню и мальчишке, обернулся назад, вслушался.

– А где шпионы? – повернулся он к своему спутнику.

– Эйнехх ведхесс таахессеммде, – тот снова развел руками.

Марк снова подскочил к перилам.

– Да уж, – он посмотрел вниз. – Там может быть километр. А в длину может быть сто, – он посмотрел вперед, в матово-белую мглу.

Они пошли дальше. Прошли еще, наверное, час (или хрен его знает сколько; главное – реально немало). Мост не кончался. Марк почувствовал, что – вот, наконец, – начинает сходит с ума; ему захотелось выдрать из безупречной полированной кладки под ногами брусок и швырнуть его за перила – в надежде на то, что там, может быть, булькнет (тот мост, который они переходили тогда, с Эйнгхенне, был тоже такой же нехилый, но он шел над водой, а не над какой-то бездной, и не высоко). Проклятый туман реально начинал выносить мозг... И он снова подскочил к перилам, и снова перегнулся и посмотрел вниз...

Конь стучал копытами дальше; юнец остановился и терпеливо ждал пока Марк вернется. Он вернулся, они пошли дальше. Но вот кончился и этот бесконечный мост, и вскоре из тумана надвинулась рама перекресточного параллелепипеда, и в нем протыкал пространство черно-вишневый кристалл... В рассеянном туманном свете «эйргедд» как никогда явно казался «черной дырой», сосущей потихоньку матово-белую мглу; высосет – опустится ночь...

Конь доцокал до перекрестка и остановился. Постояв полминуты, свернул влево, прошел метров двадцать, сошел с дороги и занялся пощипыванием травы.

– Мы пришли? – Марк хмыкнул. – Что дальше.

– Векхейммдетт, – мальчишка отошел к «уголку», уселся на камень площадки, спиной к камню колонны, аккуратно уложив палку факела.

– Ему, типа, надо перекусить? – Марк подошел, уселся рядом. – А мы как, в таком случае?.. Я реально не помню когда чем-то питался в крайний раз. По-моему, это было еще у Нейгетта... Месяца три назад...

Конь удалился в туман. Время шло. Рассеянный свет начал сереть, темнеть – наступал вечер. Мальчишка сидел, только пару раз изменив положение. Марк поднимался, гулял, бродил по рукавам перекрестка, сходил с дороги и бродил вдоль обочины по траве... Конь не возвращался, мальчишка не двигался, становилось темно...

Наступила ночь. Мальчишка сидел у колонны съежившись, и вроде бы как дремал, хотя и казалось, что он мелко-мелко дрожит. Марк даже подошел и осмотрел своего нового друга, но ничего не понял, а потрогать-убедиться, что тот на самом деле дрожит, разумеется, не решился... Распластался на дороге сам, вбирая тепло, но сейчас этот метод, вполне сносно работавший прошлой ночью, не работал – возможно, из-за тумана (Гессех тогда, кстати, сходил с дороги и грел землю жезлом)... И дорога, возможно, греет не везде не всегда одинаково...

Поднялся, присел к колонне, прислонился спиной, расслабляясь, посмотрел вверх – и даже вздрогнул. В квадрате очерченном плоскостями параллелепипеда, над черной дырой кристалла сверкало ясное звездное небо. Марк вскочил, огляделся – тумана как не было. Перекресток располагался на огромной долине, поросшей травой и группами плотных кустов. Горы ограничивали ее с востока и юга; на западе и на севере горизонт был открыт. Похоже, кончились и предгорья; соотнести эту местность с ее «проекцией» в его, Марка, мире (которого, как ему уже давно стало казаться, реально не существовало) он бы не смог – потому что, во-первых, давно перестал понимать куда его, к чертям, занесло, во-вторых, более-менее знал страну только с той стороны, к югу от того, самого первого, озера и башни Нейгетта (которые, как сейчас представлялось, находились «приблизительно рядом»).

Он выбежал на северную дорогу, куда сворачивал конь, и стал вглядываться в прозрачную темноту. Луны и ярких звезд хватало вполне – чтобы разглядеть коня такого окраса, если он, в этой прозрачной темноте, разумеется, был. Но его не было – на зрение Марк никогда не жаловался, и сейчас мог ручаться, что животного в пределах видимости не находилось. Тогда он вернулся к мальчишке и растолкал его.

– Что происходит? – он указал в сторону исчезнувшего коня. – Где «игхорг» и где наша лошадь?

Мальчишка очнулся, поднялся, огляделся, вышел из башенки перекрестка на юг, огляделся снова. Он был встревожен, и встревожен явно не пропажей коня.

– Игхоргдеххеммдетт! – он был даже не встревожен, а просто напуган. – Стойненгсест!

– Стойненг, – Марк напрягся и вспомнил. – Я это слышал. Ддейхерг так говорил – и после этого я нашел всю эту кучу трупов.

– Теэдесс-ле! – мальчишка вернулся; он был так встревожен, что Марку стало реально не по себе. – Теддеххейммдетт!