Чтоб никогда не наступала полночь

– Может быть, и так, – с невыразимой усталостью, с тяжким смирением согласился провидец, опустив взгляд. Плечи его поникли под привычным грузом страдания. – Может быть, на всем свете действительно реален один только Тиресий.

У Луны захватило дух. Стоило ей уяснить смысл его слов, весь гнев, вся злоба исчезла, как не бывало.

– Ты, – прошептала Луна, не сводя с него взгляда. – Фрэнсис Мерримэн – это ты…

Взгляд провидца исполнился вековечной печали о прошлом.

– Думаю, да. Только очень давно.

Зверушки Инвидианы… Античные имена, и каждый взят в царство дивных из-за особого дара… Прежде Луна почти не задумывалась, откуда они берутся, кем были до того, как оказаться во мраке Халцедонового Двора. И сколько же времени Тиресий провел здесь? Кто может помнить Фрэнсиса Мерримэна после столь долгих лет?

Кроме него самого. И то не всегда.

– Но отчего? – спросила Луна, в безмолвном смятении разведя руками. – Ты же едва помнишь, кем был. Что же подвигло тебя снова произнести это имя?

Провидец покачал головой, и его волосы упали на лоб, точно занавесь, слишком короткая, чтоб он сумел за ней спрятаться.

– Не знаю.

– Дело было в моей гостиной, – припомнила Луна. – Я размышляла над своим положением. И спросила себя, как мне упрочить позиции при Халцедоновом Дворе. И тут ты заговорил. Помнишь?

В уголке сапфирового глаза провидца блеснула слеза.

– Нет.

Порывисто шагнув к нему, Луна схватила его за плечи и от души встряхнула, едва сдержав руку, готовую нанести удар. Могла ли она избежать падения, если бы разглядела то, что все это время лежало под самым носом?

– Еще как помнишь. Может, ты и безумен, но эти слова сказал не случайно. Сказал: ты знаешь, что она сделала. Кто «она»?

Провидец рванулся из ее рук. В горле у него захрипело, дыхание сделалось частым, прерывистым.

– Я не могу. Не могу. Если я… – Он конвульсивно замотал головой. – Не проси. Не требуй от меня этого!

Освободившись от ее хватки, он шарахнулся прочь и уткнулся лицом в стену. Минуту Луна взирала на него со спины, без капли жалости глядя, как дрожат его хрупкие плечи, как побелели вцепившиеся в камень пальцы. Да, он чего-то боится. Но ведь ее жизнь висит на волоске: не может же она бегать от врагов вечно!

Если для того, чтобы остаться в живых, нужно заставить его говорить, она сделает это без колебаний.

– Фрэнсис Мерримэн, – негромко сказала она, старательно выговаривая каждый звук. – Рассказывай все.

Услышав это имя, провидец напрягся всем телом. В эту минуту он мог решиться на все что угодно. Луна подобралась, гадая, не бросится ли он на нее, но нет, вместо этого он едва слышно прошептал:

– Прости, Суспирия. Прости меня. Больше я ничем не могу помочь. Прости…

Голос его умолк. Вскинув голову, Фрэнсис Мерримэн повернулся к Луне, сверхчеловеческим усилием воли разогнал мрак и туман долгих лет жизни среди дивных, и взор его, измученный, утомленный, сделался ясен. Сие внезапное просветление рассудка в сочетании с непреклонной решимостью пугало сильнее любого безумия.

Неторопливо подняв руки, он взял Луну за плечи; кончики его пальцев глубоко впились в тонкую ткань рукавов.

– Да, кто-то ведь должен сделать это, – сказал он. – Я знал об этом многие годы. Ты задала вопрос, и терять тебе почти нечего, а посему завещаю это тебе. Ты должна положить конец ее власти.

Луна облизнула пересохшие губы, едва удержавшись, чтобы не отвести взгляда.

– Чьей власти?

– Власти Инвидианы.

Едва он произнес это имя, его голова судорожно запрокинулась назад, пальцы до боли стиснули плечи Луны. Вскрикнув от неожиданности, Луна вскинула руки, чтоб подхватить его, но он устоял на ногах и вновь опустил голову. На лбу провидца набух, распустился кровавым цветком круг из шести красных точек, алые струйки потекли вниз, и Фрэнсис Мерримэн торопливо заговорил сквозь стиснутые до скрипа зубы:

– Я видел, видел, но не понимал, и она – тоже. Я виноват в том, что она заключила тот договор, и все мы – дивные, смертные – равно страдаем от этого. Ты должна разорвать его. Это было страшной ошибкой. Она все еще п…

Провидец хрипел, каждое новое слово давалось ему все труднее, теперь он держался на ногах только потому, что цеплялся за плечи Луны да за осколки силы воли. Но вот его голос перешел в сдавленный предсмертный крик, колени подогнулись, обмякшее тело выскользнуло из рук Луны и, словно тряпичная кукла, осело на пол, обратив кверху залитое кровью лицо.

Луна замерла, не сводя взгляда с мертвого провидца. Воцарившуюся в комнате тишь нарушал лишь бешеный стук ее сердца да хриплое, неровное дыхание.

«Я не могу, – сказал он, когда она потребовала от него ответа. – Если я…»

«Если я расскажу об этом, я умру».

Тут Луна вспомнила, где находится. В одной из комнат Халцедонового Чертога, над мертвым окровавленным телом умалишенного королевского провидца…

И, вспомнив об этом, пустилась бежать.

Мортлейк, затем Лондон,

25 апреля 1590 г.