Чудеса Дивнозёрья

Прозвенел звонок, и дети разошлись по классам, а симаргл остался на улице. Он как раз обдумывал, стоит ли последовать за хозяйкой, подождать её у ворот школы или всё-таки пойти домой, когда к нему подошла Тайка.

— Ты молодец, — она запустила пальцы в его густую шерсть. — Теперь этот вредный Семёнов будет бояться нашу Алёнку и не станет к ней приставать.

— Так его! Так его! — пролаял Снежок, виляя хвостом.

— Думаю, дальше она сама справится. Ей не хватало только уверенности в себе, но ты помог Алёнке её обрести, — Тайка улыбалась, но её глаза отчего-то были печальными, и симаргл, склонив голову набок, тявкнул:

— Откуда. Ты. Знаешь?!

— Ну, я когда-то побывала на её месте, — Тайка дёрнула плечом. — Только у меня симаргла не было. Но всё равно я нашла внутренние силы и смогла противостоять обидчикам. Просто это заняло немного больше времени. Пришлось даже побить одного мальчика лыжной палкой, представляешь?

Снежок недоумённо встряхнулся:

— Зачем палкой? Ты. Же. Ведьма!

— Тогда ещё не была, — Тайка вздохнула. — Да ладно, и так неплохо получилось… Меня до сих пор боятся.

Снежок ткнулся лбом в её живот и тихонько заскулил:

— Стра-ах. Одино-очество. Грустно-о-о…

— Такова жизнь, Снежок. Бабушка не раз говорила: люди боятся того, чего не понимают. А не понимают они всего, что отличается от общепринятого. Но лучше смотреть на мир широко распахнутыми глазами и всё время узнавать что-нибудь новое, чем пытаться загнать всех в одинаковые рамки. Тогда и обижать никого не захочется. Люди, которым нравится делать больно другим, сами глубоко обделены и несчастны, понимаешь? У них такая большая чёрная дырка внутри. А дети берут пример со взрослых и сами потом тоже становятся несчастными… — вздохнув, она присела рядом на корточки и взлохматила шерсть за ушами симаргла.

Снежок, признаться, не очень понял эти слова, но на всякий случай облизал её руки. Ему сейчас хотелось бы погонять назойливых воробьёв в школьном дворе или порыться в земле в поисках какой-нибудь завалящей косточки, но он не решился оставить Тайку одну. Пока её бестолковый коловерша летает невесть где, кто-то же должен утешить ведьму-хранительницу. Она ведь только с виду сильная да взрослая, а сама нуждается в защите не меньше той же Алёнки… Но Снежок поможет!

Симаргл положил лапу ей на колено и заливисто взлаял:

— Пойдём. Поедим. Колбасы!

По его мнению, это был лучший рецепт от всех несчастий.

Злобушки-воробушки

До чего же неудачный день! Растрёпанная и зарёванная Тайка влетела в дом, в сердцах пнула пустое ведро, которое кто-то поставил на пути, и принялась срывать с себя джинсовку.

— Чаво бушуешь? — насупился домовой Никифор. — А ежели б в ведре помои были? Пришлось бы пол перемывать!

— Прости, — шмыгнула носом Тайка. — Это от расстройства. П-просто не подумала…

Как только она принялась оправдываться, слёзы из глаз полились ещё пуще, и Никифор, покачав головой, протянул ей платок:

— Ну-ну, успокойся. Я ж тебя не ругаю, просто ворчу по-стариковски. Чаво у тебя случилось, Таюшка-хозяюшка?

— Да всё как-то по-дурацки! — она высморкалась в платок. — Представляешь, по литре ни за что ни про что трояк влепили.

— Так-таки ни за что ни про что? — прищурился домовой.

— Да! Нормально я отвечала! У этой мымры просто плохое настроение было, понимаешь? А теперь оно плохое у меня. И ещё, когда назад шла, баба Лиза в меня помоями плеснула…

Вот говорят, что жаловаться вроде как нехорошо, но Тайка жаловалась и понимала, что с каждым сказанным словом ей становится на самую капельку легче. Только всё равно было немного совестно: вон Никифор явно с утра в добром расположении духа был, ходил, напевая, улыбался, а теперь насупился:

— Чавой-то баба Лиза не права… Случайно плеснула али нарочно?

— Не знаю. Случайно, наверное. Она и сама испугалась будто бы. Но вместо того, чтобы извиниться, наорала — дескать, неча под её окнами шастать, — от обиды Тайка закусила губу.

— А ты чаво?

— Да промолчала. Не было у меня сил с ней ругаться, сжала зубы и побежала домой ещё быстрее. Ой… привет, Гриня.

Тайка только сейчас заметила, что у них гости. Леший сидел за столом и смотрел на неё грустными синими глазами.

— Здорово, ведьмушка. Я не вовремя зашёл, да?

— Нет, что ты! Всё в порядке, — Тайка сглотнула слёзы. — Ты же знаешь, я тебе всегда рада. Извини за всё это…

— Да ладн, — вздохнул Гриня. — Всё путём.

Это прозвучало так грустно, что Тайка вмиг поняла: всё далеко не «путём». Похоже, не у неё одной выдался тяжёлый день…

Рядом с лешим прямо на кухонном столе восседал Пушок и постанывал над вазочкой с пряниками. Вся его морда была в крошках.

— А у меня тоже всё плохо, — мявкнул он.

— Что, пряники больше в брюхо не лезут? — проворчала Тайка, снимая кроссовки.

Коловерша одарил её возмущённым взглядом и надул щёки.

— Живот у меня болит.

— А потому что меньше надо жрать всякую гадость!

Ну вот, теперь Пушок нахохлился ещё больше, отвернулся к окошку, возмущённо взмахнув крыльями… Хлоп! Вазочка с пряниками упала на пол, тонкое стекло разлетелось вдребезги.