Чудеса Дивнозёрья

Коловерша, как оказалось, не спал, а просто склубочился, завернувшись в одеяло так, что одни глаза наружу торчали.

– Не хочу есть…

Тайка почесала в затылке: к такому повороту жизнь её не готовила.

– Ты, случаем, не заболел?

– Я здоро-о-ов! – протянул Пушок таким голосом, как будто прямо сейчас собрался помирать.

– А у нас, между прочим, сегодня на обед картошечка, грибочки солёные, пирожки с вареньем. Вишнёвым, твоим любимым.

Уши коловерши на мгновение встали торчком, но сразу же вяло поникли.

– До пирожков ли нынче? У меня, можно сказать, жизнь не удалась.

– Да что случилось-то? – Тайка упёрла руки в бока. – Рассказывай уже.

Коловерша пошевелил обвисшими усами:

– Ах, оставь меня, Тая. Иди, ешь свою картошечку. Тебе хорошо питаться надо, расти… А со мной, считай, всё кончено. Я уже мёртв внутри!

Домовой Никифор выбрался из погреба, водрузил на стол большую банку солёных огурцов и, вытерев со лба пот, наябедничал:

– Он со вчерашнего вечера такой, Таюшка-хозяюшка. Любовь у него, панимашь!

– Какая ещё любовь?

– Знамо какая. – Домовой понизил голос до шёпота, – несчастная!

Тайка припомнила, что накануне Пушок вроде бы летал куда-то с дикими коловершами.

– У вас что, вечеринка не задалась?

Она протянула руку, чтобы погладить коловершу, но тот надулся и зашипел, пришлось просто поправить одеяло.

– Много они понимают! – буркнул Пушок. – Невежды узколобые. Эх, зря я им про День святого Валентина рассказал…

– Что, на смех подняли?

Тайка сама никогда не разговаривала с дикими коловершами, но подозревала, что те вряд ли смогут оценить праздник, о котором прежде слыхом не слыхивали.

– Наоборот… – Пушок высунул из-под одеяла свой розовый нос. – Ночка сказала, что это очень романтично. Поэтому по весне она будет вить гнездо с тем, кто подарит ей самое вкусное лакомство.

– Ночка? Кто это?

– Зазноба нашего охламона. – Никифор, кряхтя, забрался на печку. – Чёрненькая вся, только усы, носочки и грудка белые.

– Краси-и-ивая! – простонал несчастный коловерша.

– И она выбрала не тебя, так? – Тайке стало очень обидно за Пушка, но чем тут помочь, она, право, не знала. – Не грусти, Пушочек. Хочешь, я котлеток приготовлю специально для тебя? Или давай на выходных в кино съездим в райцентр? Я тебе попкорн куплю. Ты какой больше любишь, солёный или сладкий?

– Уже, наверное, никакой.

Тайка вздохнула: похоже, дело было куда серьёзнее, чем она думала.

– Кстати, а что ты подарил Ночке?

– Только не смейся. Шоколадку «Сникерс».

Коловерша облизнулся.

– Хм… Так, может, она не ест сладкое? Надо было сначала разузнать, что она любит.

– Да всё она ест! – Пушок от отчаяния запустил когти в одеяло. – Вот только мой подарок даже не открыла. А знаешь почему? – Он дождался, пока Тайка покачает головой, и загробным голосом провыл: – Испугалась обёртки!

– Что?!

– Что слышала. Обёртка, говорю, яркая и шуршит. Эта дурёха как увидела – сразу давай шарахаться и орать. Я и не подозревал, что Ночка такая трусиха…

– М-да, неловко вышло, – Тайка, подозрительно прищурившись, глянула на него. – Слушай, а «Сникерс» этот ты откуда взял?

– Из магазина!

Коловерша заволновался, ещё больше укрепив её подозрения.

– Украл, значит?

Пушок попытался юркнуть под одеяло, но не тут-то было: Никифор сцапал его за шкирку и вытащил на свет.

– Что будем делать с этим ворюгой, Таюшка-хозяюшка?

– Завтра же отнесёшь деньги в магазин, понял? Это тебе не яблоки с деревьев тырить, рецидивист пернатый!

– Да и сам собирался. Нечего тут «рецидивистами» обзываться!

Никифор поставил его на лапы, коловерша пригладил языком шерсть на загривке и сердито добавил:

– Руки-то зачем было распускать?! Теперь я нуждаюсь в моральной компенсации: давайте сюда вашу картошку!

Едва они сели за стол, в стекло вдруг настойчиво постучали, и Тайка увидела за окном ещё одного коловершу.

Тот был немного крупнее Пушка, с мехом ровного дымчатого цвета, чёрными крапинками на серых перьях и круглыми жёлтыми глазами.

– Здрасьте! – Он влетел на кухню и завертел головой, словно ища, чем бы поживиться. – Хе-хе, а вкусненько у вас пахнет…

Пушок угрожающе зашипел, и Тайка сразу поняла: а вот и он, более удачливый соперник в борьбе за сердце прекрасной дамы.

– Летел бы ты восвояси, Дымок. Не друг ты мне больше, а псина позорная!

– А я ващет не к тебе, а к ведьме твоей!

– Чем могу помочь? – холодно осведомилась Тайка. Этот Дымок ей сразу не понравился: держался нагло да ещё с грязными лапами полез на чистую скатерть. – Кстати, потрудитесь покинуть стол, я тут за вами прибирать не нанималась.

Пришлый коловерша сконфузился и перепорхнул на спинку стула.

– Извиняйте, волнуюся я. Ночка в беде! А всё из-за того, что этот лопух, – кивнул он на Пушка, – дурацкий день не-помню-кого-там придумал.

– Ничего я не придумывал! Тая, скажи ему. Или я за себя не отвечаю!

– Хвост свой побереги! – фыркнул Дымок, надувая грудь.

А Тайка в запале стукнула кулаком по столу:

– Так, замолчали оба! Станете драться, обоих сразу за шкирку – и на улицу! Рассказывайте, что стряслось.