Чудеса Индии

Один путешественник рассказывал мне, будто он видел в Индии ученых слонов, исполняющих поручения своих хозяев. Слону дается мешок, чтобы сложить в него покупки, туда же кладутся вада[188]

— это местная монета, — список нужных предметов, каковы бы они ни были, и по образчику каждого требуемого товара. Слон идет к зеленщику. Увидев его, лавочник бросает все дела и оставляет всех своих покупателей, кто бы они ни были. Затем он вынимает деньги из мешка, пересчитывает их, просматривает список требуемых предметов и отпускает слону лучшее, что у него есть из этих товаров за самую низкую плату. Если слон просит прибавки, зеленщик прибавляет ему; если продавец ошибается в счете денег, животное смешивает их своим хоботом, так что считать приходится снова. Когда слон приходит домой со своими покупками, хозяин иногда остается недоволен количеством покупок и бьет его. Тогда животное возвращается в лавку и все переворачивает вверх дном, пока продавец не прибавит ему товаров или не вернет денег. Такой ученый слон и метет, и поливает, а также толчет рис, держа в хоботе пест: человек принесет ему риса, а он размельчает его. Кроме того, такой слон черпает воду, при этом ведро он носит на веревке, в которую продевает хобот. Вообще он исполняет всякую работу. Хозяин пользуется нм для далеких путешествий. Выезжает на нем в поле мальчик, животное передает ему стебли и листья, которые срывает хоботом, седок собирает их в мешок и привозит домой, а потом они служат пищей для этого же слона. Слон, дрессированный таким образом, стоит больших денег, говорят, до десяти тысяч дирхемов.

Один купец рассказывал мне о знаменитой морской катастрофе, память о которой сохранилась до наших дней:

«В триста шестом году[189], — говорил рассказчик, — я выехал морем из Сирафа в Сеймур. Нас сопровождало судно Себы и другое, принадлежавшее Абдаллаху ибн аль-Джунейду. Все три корабля были очень велики и пользовались Известностью; ими управляли знаменитые капитаны, стяжавшие на море почет и славу. На этих судах ехало всего тысяча двести человек матросов, капитанов, купцов и всяких других людей, а товаров и разных богатств было такое множество, что всю их стоимость и сосчитать невозможно. На одиннадцатый день плавания мы увидели вершины гор, а затем показались берега Сендана, Таны и Сеймура. Нам не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь так скоро проплыл этот путь. Мы ликовали, поздравляли друг друга с благополучным прибытием и готовились на следующее утро пристать к земле. Но с гор внезапно налетел такой сильный вихрь, что мы не могли справиться с парусами, а потом разыгралась буря с дождем, громом и молнией. “Бросим товары в море!” — сказали капитаны и матросы, но капитан Ахмад не допустил этого. “Ничего не будет брошено, — сказал он, — пока я еще в состоянии что-нибудь сделать и имею хоть малейшую возможность избежать гибели”. Люди спустились в трюм, чтобы с обоих бортов выкачивать воду. Два других судна были точно в таком же положении: на каждом судне выжидали, как поступят на другом — выбросят свои товары за борт или оставят их. Наконец купцы раскричались на Ахмада: “Мы погибаем! — вопили они. — Брось товары, ты не ответствен за них!” — “Ничего я не брошу!” — ответил Ахмад. В течение пяти дней наше положение все ухудшалось; на шестой, когда корабль чуть было не пошел ко дну, Ахмад велел выбросить груз. Но люди не могли исполнить приказа, потому что кувшины и тюки отяжелели от дождя, и то, что весило пятьсот мин, стало весить полторы тысячи. Нельзя было терять ни минуты; лодку спустили на воду, и в ней поместилось тридцать три человека. Ахмада также позвали в лодку, но он ответил: “Я не уйду с моего корабля: он безопаснее, чем ваш челнок. А если судно погибнет, погибну с ним и я: мне и спасение не в радость после потери моего состояния”.