Чудо - из чудес

            — Ранивший исцелит, как говорили древние, — процитировал Стас. — Поэтому — не будем отчаиваться! А лучше прямо сегодня начнем, как говорят святые — сеять семя, Господь и взрастит!

            — Когда? Я же и в семинарию поступать хочу… — простонал Ваня.

            Стас с сочувствием посмотрел на него.

            Но чем он еще мог помочь?

            И только честно — как друг другу — сказал:

            — А это уж как Богу будет угодно!

3

— Ой, Стасик! Ты и правда гений! — воскликнула Лена.

            — Стас! Ты свою Ленку видел?

            — Нет, а что?

            — Пойди посмотри! — посоветовал Ваня и, хмыкнув: — Вот уж кому действительно нужен пулемет или рота спецназа, чтобы охранять такую! — вышел из своей комнаты, где Стас, скучая без Лены, писал на вырванном из ее тетрадки листке — стихотворение.

            Недоумевая, Стас вошел в зал, где мама в ожидании гостей накрывала на стол.

            Сразу увидел Лену.

            И…

            Да, умей он даже поладить с прозой, у него все равно не нашлось бы слов, чтобы описать то, что увидел.

            После бани румяная свежая Лена надела свое лучшее платье.

            Перетянула пояском тонкую талию.

            Что особенно подчеркивало ее стройную — чемпионка мира по художественной гимнастике позавидует! — девичью фигуру.

            И дополняла все это роскошная длинная коса…

            А главное — глаза: огромные, красивые, в которых так и светилось счастье.

            Даже Виктория, несмотря на казавшиеся париком из-за частых перекрашиваний короткие волосы привыкшая считать себя самой эффектной и красивой в любой компании, недовольно поджала ярко накрашенные губы.

            Что только лишний раз подтверждало, насколько хороша была Лена!

            Увидев, что Лена без очков, Стас тут же подошел к ней, взял за руку и отвел в сторону.

            Пока гостей еще не было, у них нашлось время, чтобы поговорить.

            Лена рассказала Стасу то, что слышала от Виктории.

            Тот, в свою очередь, передал их разговор с Ваней и его просьбу.

            — А, ну тогда все понятно! — заметила Лена и огорчилась. — Зря я ему тогда нагрубила…

            — Когда?

            — Да еще когда в баню шла!

            И Лена, словно спектакль в двух лицах, пересказала свою словесную перепалку с братом.

            Ваня ей:

            «Ну, как тебе моя Викуся?»

            А она возьми да спроси:

            «Ты кого это привез?»

            «Как кого? Жену!»

            «А… жену… ну-ну!»

            «А чем это она тебе не нравится?» — сразу насторожился Ваня.

            И Лена ответила:

            «Только одним. Что тебе придется теперь с ней жить!»

            — Зря, — с сожалением повторила Лена.

            И только тут заметила в руке Стаса тетрадный листок, который он забыл оставить в Ваниной комнате.

            — Что это? — заинтересовалась она.

            — Да так… — равнодушно махнул рукой Стас.

            — И все же! — потребовала Лена. — Запомни: мне бесконечно дорого и интересно абсолютно все, что касается тебя!

            Она сама взяла листок, бережно прижала его к груди.

            Отчего у Стаса стало необычайно тепло на сердце.

            Затем, поднося буквы почти вплотную к глазам, начала чуть слышно читать:

            «Сея секунд семя…»

            Сердце Стаса на этот раз так и зашлось от жалости…

            — Погоди! — попросил он.

            Быстро сбегал к своей сумке, достал всегда лежавшую в ней для работы с монетами большую круглую линзу и, вернувшись, протянул ее Лене:

            — Попробуй, может, так лучше получится?

            — Ой, Стасик! Ты и правда гений! — только взглянув через увеличительное стекло на текст, воскликнула Лена. — Даже еще не начав создавать свой прибор, уже избавил меня от больших неудобств и даже мучений!

            — Каких? — не понял Стас.

            — Ну, хотя бы, что не всегда нужно носить очки. Теперь для меня это очень важно! — ответила Лена и покраснела.

            Желая скрыть, что проговорилась о том, что стыдится ходить перед Стасом в очках, она наклонилась над листком.

            Быстро прочитала стихотворение.

            Узнала по нескольким словам на обороте, написанным собственным почерком, свой листок.

            И с недоумением взглянула на Стаса:

            — Это ты только сегодня написал?

            — Ну да, — подтвердил Стас.

            — А говорил, что у тебя ничего не получается!

            — Так то я о прозе. А стихи еще кое-как идут…

            — Ничего себе кое-как! — возмутилась Лена. — Ты что забыл, что поэзия — это высшая форма организации человеческой речи? То есть она намного сложнее и выше любой прозы! А тут у тебя — очень даже профессионально, образно, в интересном и необычном размере и ритме. Богатая, как было разве что только в классическом XIX веке и почти утраченная потом, тем же Блоком, рифма. Затем, очень украшает строку и придает ей особое настроение и дополнительную экспрессию аллитерация, например, вот здесь, где ты часто повторяешь букву «с», усиливая ее в следующей строке более звучной «з». Одним словом — поэтично. И — как нельзя лучше подходит для начала духовного разговора. Словно бы приглашает к нему даже такого бесконечно далекого от веры человека, как Вику!

            Стас слушал и не переставал удивляться.

            Эта когда-то маленькая смешная девочка, умевшая удивительно мило переиначивать слова, а теперь совсем взрослая девушка временами просто поражала его своей рассудительностью и знаниями.

            Сначала она поставила его, лучшего студента курса, на место с Апухтиным, который на самом деле оказался Полонским и с балладой «Проповедник Бэда».

            Он даже название ее позабыл, а она знала наизусть.