Чудо - из чудес

                        Над головою — как обрили! —

                        Промчался трассера пунктир:

                        Война, что б там ни говорили!

                        А дома — выходной и… мир.

                        Весь город спит, хоть спать негоже,

                        Когда звонят колокола…

                        Колокола?! О, Боже, Боже!

                        Дай добежать мне до угла!..

            Стас оглядел сидевших за столом…

            Ваня, тяжело опираясь локтями о стол, крепко зажал лицо своими изуродованными ладонями.

            Его мама, не с силах сдержать себя, плакала.

            Отец трудно глотал слюну.

            Лена застыла, словно боясь дышать.

            Даже Виктория и та на миг стала сама собой — чуть отклонившись назад, она смотрела на Стаса притихшая и открытая…

            А тот продолжал:

                        За углом — дом.

                        А в дому том:

                        Гильзы от автомата

                        И… распятое тело солдата.

                        На груди крест

                        Из родных мест.

                        Руки-ноги прибиты.

                        Но глаза голубые открыты.

                        «Потерпи, брат!»

                        Только солдат

                        Прошептал: «Не снимайте!

                        Так и уйти мне дайте…»

                        «Шок! — сказал док[8]. —

                        Бредит браток!

                        А ну, осторожно, ребята,

                        Давайте снимать солдата!»

                        А в ответ: «Нет,

                        Это не бред!

                        Мне хорошо, поверьте,

                        Здесь нет ни боя, ни смерти!

                        Я ведь с креста

                        Вижу Христа!»

                        Хотел врач укол поставить,

                        Но ротный сказал: «Отставить!..»

            Стас сделал новую паузу.

            И положил ладонь на вздрагивавшие плечи друга…

                        Как трудно жизнь переосмыслить

                        В водовороте городов:

                        Ведь веру цифрой не исчислить,

                        Не испытать рассудком слов.

                        От Бога, словно озаренье,

                        Она приходит к нам сама,

                        Внезапно всякое сомненье

                        Прогнав из сердца и ума.

                        Она приходит, словно милость

                        В болезни, скорби, тесноте,

                        Или, как это вдруг случилось —

                        С тем самым парнем на кресте.

                        Его друзья, вернувшись с боя,

                        Направились в походный храм

                        И вместе с ротным до отбоя

                        Все, как один, молились там.

            — Надо же, почти как у нас… — с трудом вымолвил Ваня.

            — А это и написано на основе подлинного случая, — подтвердил Стас.

            После этого все долго молчали.

            И, наконец, Виктория спросила:

            — А вы что, читаете только свое?

            — Нет, не только! – ответил Стас.

            — И все — обязательно связанное с духовным? Разве нельзя без этого?

            — Нет, — решительно сказал Стас. Если мы уж заговорили на поэтическом языке, то моя позиция выражена следующими словами:

                        Взирая на жизненную панораму,

                        Я прихожу к такому итогу:

                        Что за дорога, если она не ведет к храму?

                        Что за слово, если оно не ведет к Богу?..

            — Ой, только не надо! — поморщилась Виктория. — Ведь договорились, что отдохнем. А сами… Можно о чем-то просто мирском и житейском? Разве мало других тем? Ну есть же что-то другое в жизни — тоже важное и насущное?

            — Есть!

            Стас переглянулся с Леной.

            Оба они разом поняли, что больше такой возможности может уже не представиться.

            Кивнули друг другу.

            И Стас сказал:

            — Пожалуйста. Стихотворение называется «Поздняя встреча»…

            — Вот это совсем другое! Многообещающее название. Прямо как в бульварном романе! — одобрила Виктория.

            — Давай! — подбадривающе погладила руку Стаса Лена.

            И тот — эта баллада всегда давалась ему с немалым трудом, обычно горло то и дело перехватывало во время ее чтения — начал:

                        Жил-был малыш по имени — раб Божий.

                        Не шевелясь, не открывая век,

                        Еще на человека не похожий,

                        Но чувствуя уже, как человек.

                        Он слышал всё, что рядом говорится

                        О горестях и о своей судьбе,

                        И так хотел скорей пошевелиться,

                        Чтобы напомнить маме о себе!

                        А мама шла куда-то торопливо.

                        И он, всецело доверяясь ей,

                        Всё торопил ее нетерпеливо:

                        Скорее, мамочка, пожалуйста, скорей!

                        Он ждал с надеждой, что прогулка эта

                        Ему откроет то, как мир хорош.

                        Но вместо долгожданного рассвета

                        Увидел страшный медицинский нож…

                        Застигнутый, как пойманная птица,

                        Он закричал бы, если бы умел…

                        И первый раз сумел пошевелиться —

                        Все то, что в этой жизни он успел…

                        И он летел: ведь смерти нет на свете!

                        И утешало бедного одно:

                        Что с мамой на одном для всех Рассвете

                        Он встретится однажды все равно!

                        Она его с виной непоправимой

                        Тогда прижмёт с раскаяньем к себе…

                        И тут уж он расскажет ей, родимой,

                        О горестях и о своей судьбе…

            Стас с Леной ожидали, что Виктория сейчас зарыдает или, в крайнем случае, бросится вон из комнаты.

            Чтобы, по своей гордыни, сделать это так, чтобы никто не видел.

            Но она словно ни в чем не бывало, правда, слегка озадаченно, дослушала до конца и с удовольствием принялась есть торт, запивая его успевшим остыть чаем.

            Изредка бросая в сторону Лены косые взгляды.

            Ваня тоже с недоумением посмотрел на Стаса: зачем такое стихотворение? Тем более при беременной, то есть очень ранимой женщине. Мало ли что ли у тебя других — о храме и вере?

            Стас только лишь головой покачал.

            Ну Ваня ладно…

            Он ничего не знает.

            А вот Виктория…

            И, неотрывно глядя прямо на нее, он прочитал самое короткое за весь этот вечер, но, пожалуй, ничем не менее важное и большое, чем другие, стихотворение:

                        Как мы наивны и беспечны,

                        Всё кажется, что будем вечны.

                        Да, вечны. Но такая вечность —

                        Лишь наказанье за беспечность!

8

Стас вошел в свою комнату и тяжело опустился на диван.

            После ужина все еще допоздна посидели, поговорили, но — пора и честь знать! — Стас в сопровождении Вани с Леной отправился к себе домой.

            Виктория, которую Лена уже называла, разумеется, за глаза, чтобы не обиделась, «Викуксей», сказала, что устала и, как ни приглашал ее Ваня прогуляться перед сном на свежем воздухе, наотрез отказалась.