Чудовища и красавицы. Опасные сказки

– Да-да, всё съели, никакого следа не оставили, – подтверждает Лакшми.

– Да неужели? – притворно удивляется Шакунтала. – Ай, негодники! Впрочем, именно так они и нашли вас – шаг за шагом, крошка за крошкой, так что не будем слишком сильно сердиться на них.

Она поднимает голову и с улыбкой поворачивается к воронам. Те кивают головами, подтверждая, что запомнили дорогу назад.

А в Бага-Пуране оставшиеся в живых молятся посылающей дождь богине Дурге.

Вот уже двести двадцать дней, как на землю не упало ни капли.

В доме Атура царит мрачное настроение. А откуда ему быть другим? Работу Атур потерял, детей потерял, остался с женой, которая всё время строит какие-то безумные планы заработать денег. Много денег. Разумеется, все её планы рушатся.

Какие планы строила Дивья Симла, спросите вы? Ну что же, скажу, если это вам интересно. Например, она предлагала заплатить пандиту (нет-нет, не бандиту, не путайте, а пандиту, как называют в Индии учёных-богословов – брахманов), чтобы тот… Нет, вы не смейтесь только, пожалуйста! Так вот, за то, чтобы он объявил Атура сыном той самой богини Дурги, и пусть все заплатят ему за то, чтобы он уговорил свою мать пролить дождь на землю. А в другой раз она предложила набить сухой землёй маленькие чашечки и продавать их по пять серебряных рупий, сказав, что в этой земле будет расти что угодно даже без полива.

– Ага, а что будет, когда ничего в той земле не вырастет? – спрашивает Атур.

– А ничего. Скажем, что они неправильные молитвы читали, – не задумываясь, отвечает Дивья Симла.

Атур на это только молча головой качает.

Но вот однажды он слышит за дверью резкий, тревожный крик воронов. Атур открывает дверь, а на пороге стоит коробка. Он поднимает крышку и видит в коробке двенадцать прекрасных митаев – ароматных подушечек с молоком, мёдом и фруктами, то есть со всем тем, о чём в Бага-Пуране все давным-давно забыть успели.

Атур пробует один митай и закатывает глаза от наслаждения. Последний раз такое чудесное лакомство он пробовал ещё тогда, когда его женой была Шакунтала. Нет, Атур знает, конечно, что она мертва, а это значит…

Да, это, наверное, означает, что такие сладости, как эти митаи, могли быть посланы ему только богом, и никем больше. Это, наверное, знак свыше. Знак о том, что теперь Атура ждёт удача.

– А это что ещё такое? – раздаётся у него за спиной неприятный, как удар хлыста, голос жены. – Митаи? Откуда они взялись?

Она пробует один митай и удивляется.

– Можно продать их в деревне, – предлагает Атур. – По два, а то и по три рупии. Этого хватит, чтобы до конца засухи дотянуть.

Но Дивья Симла ничего не отвечает, и смотрит она не на мужа, а на усыпанную сладкими крошками землю. Они прочертили дорожку, которая ведёт к лесу.

– Там, откуда взялись эти митаи, их гораздо больше, – хищно улыбается Дивья Симла. – Оставайся здесь. А когда я вернусь, у нас будет достаточно товара, чтобы заново открыть нашу пекарню и торговать сладостями по пять… нет, по десять рупий за штуку!

Атур пытается остановить жену, говорит о том, что не надо искушать судьбу, которая и так была к ним добра, но Дивья Симла, не слушая его, уже направляется в лес и вскоре исчезает за деревьями. В этот момент на чистом небе впервые за многие месяцы появляются белые ниточки, словно облака начинают вспоминать о том, как делается дождь.

А Дивья Симла тем временем уже приближается к пряничному домику. Она подходит к нему не таясь, громко стуча каблуками, радуясь вдвойне – и тому, что избавилась от этих ужасных детей, и тому, что ей улыбнулась удача. Обеими руками Дивья Симла отламывает большие куски пряничных стен, набивает ими и молочной помадкой бездонные карманы своего платья, которое раздувается на ней, как шатёр.

«Да здесь не на одну, здесь на десять пекарен хватит! – думает она. – Промахнулась я. Нужно поскорее домой возвращаться, пару пустых корзин прихватить, самых больших, конечно, и снова сюда!»

Она так и собирается сделать, но уйти не успевает, услышав доносящуюся из дома песенку:

– Скажи, мышонок милый мой,Кто домик наш грызёт с тобой?

Дверь домика распахивается, и Дивья Симла застывает с куском пряничной стены в руках.

– Ведьма! – с придыханием произносит она.

Появившаяся на пороге женщина смотрит на Дивью Симлу незрячими глазами. На плечах у ведьмы грозно восседают чёрные вороны.

– Так это ты ешь мой домик? – говорит ведьма.

– Я! – плачущим голосом отвечает Дивья Симла. – В моей деревне беда, засуха! Я взяла ровно столько, чтобы продать, и тогда мои детки, мои бедные детки смогут выжить!

– Детки! – понимающе кивает ведьма. – А сколько их у тебя?

– Д… двое, – всхлипывает Дивья Симла.

– А как их зовут?

– Риши и Лакшми! Прошу тебя! – умоляет Дивья Симла. – Позволь мне вернуться к ним! Домой!

Слепая ведьма поджимает губы. Сидящие у неё на плечах вороны переглядываются.

– Что ж, я никогда не лишу мать её детей, а детей – их матери. Это неслыханное, непростительное преступление, – говорит ведьма. – Если ты говоришь правду, тогда поспеши назад.