Чудовище

Вернувшись домой на закате дня, я вновь берусь за сказки и другие отцовские книги и выискиваю в них что-нибудь о каменных драконах. Бату обычно отвечает на мои вопросы, но непредвзятый взгляд может пролить больше света на загадку, которую он собой представляет. Правда, покуда мой улов отнюдь не велик. Каменные драконы живут в горах. Они одиночки. Считается, что они вымерли.

Устав от чтения, я собираю книги и иду в башню. Скоро мне лететь в Брайр. Я снова увижу Рена. «Тепло» — вот слово, которое неизменно напоминает мне о нем. Меня буквально распирает изнутри, так, что я вот-вот лопну. Бату, Рен, отец — да у меня же целая семья!

Впрочем, отец бы этого не одобрил. Встречаясь каждую ночь с Реном, я поступаю очень дурно. А когда ухожу из нашего безопасного укрытия на поиски дракона, существование которого я, пусть и ненамеренно, скрыла от отца, — и того хуже.

А самое худшее — то, что я наверняка буду делать это снова и снова. Не может же отец навеки сделать меня одинокой.

В ту ночь, когда мы впервые говорили с Реном, я даже позабыла о девочке, которую убила. Но у тюрьмы моя меланхолия разыгралась с новой силой. Я выбрала девочку с самыми розовыми щечками. Но каждую ночь с той поры у фонтана я встречала Рена, который уже отнес свою записку и принес мне розу. И с каждой нашей встречей я все больше подпадала под его обаяние.

В последней записке Рена говорилось: «По слухам, на улицах появилось чудовище. Верните Д. на первую позицию». Услышав это, отец нахмурился и помрачнел, а я уловила в его лице выражение разочарования. Страшно даже подумать, что за чудовище имеется в виду. По всей вероятности — я. Что, если мужчина, которого я отравила на дороге, когда тренировалась, меня запомнил? Что, если он видел больше, чем я думаю?

Страшнее всего — представить, что подумает Рен, если увидит, сколько всего ко мне пришито. Что, если он и впрямь меня возненавидит, как говорит отец? Мои крылья, хвост и разноцветная кожа встают между нами незримой стеной.

На первом этаже башни я слышу доносящийся сверху негромкий плач. Я охотно приласкала бы тех двух девочек наверху, но мое присутствие пугает их больше всего на свете. Отец попросил, чтобы я с ними не общалась и приходила только для того, чтобы ужалить на ночь.

Их слезы надрывают мне сердце, но я слушаюсь отца. Надо же его хоть в чем-то слушаться. Хватит с меня Бату и Рена.

Я ставлю книги на полку, беру лейку и отправляюсь в сад, поливать розы. Красные и желтые лепестки пламенеют в угасающем свете дня. Я глажу лепестки, ласково говорю с цветами. Им это нравится — с каждым днем они становятся все больше и краше.

Коснувшись пальцем шипа, я вспоминаю чудовищную колючую лозу, которую показывал мне Рен. Странно все-таки, когда лоза растет так быстро. Интересно, может, отец знает, что это за лоза и зачем колдун ее наслал.

Хруст веток и листьев за оградой говорит мне о приближении отца. Он входит во двор, я бегу и бросаюсь к нему на шею.

— Ах ты моя милая, — говорит он, обнимая меня в ответ. — И чем же я заслужил столь теплый прием?

— Я по тебе соскучилась.

Это правда. Оказывается, мне не нравится быть одной.

Лавировать между долгом перед отцом и потребностью быть с Реном с каждым днем становится все труднее.

Я веду отца в дом. Он вешает дорожный плащ на крюк в стене и садится отдохнуть у огня. Пиппа требовательно тявкает, и он пускает ее к себе на колени и почесывает за ухом.

Я стою. На языке вертится вопрос.

— Ты что-то хочешь, Кимера?

Я принимаю это за приглашение и сажусь рядом с отцом.

— Я видела одну странную штуку в Брайре. Может, ты знаешь, что это такое.

Он ждет продолжения. Из-под отцовской ладони сердито глядит Пиппа.

— Это было растение, очень странное. Похоже на мои розы, но… страшнее, так, наверное. У него были черные шипы, много, и всюду лозы. А цветы — как розы, да. И оно как будто хотело сожрать дворец и все дома вокруг! Ты такое когда-нибудь видел?

На лице отца мелькает тень озабоченности. Потом он хмурится.

— По описанию похоже на довольно агрессивную ползучую лозу. Возможно, горожане бросали ей мусор, чтобы она им питалась. Вероятно, этим и объясняются ее выдающиеся размеры. — Тут отец улыбается. — Впрочем, я уверен, что насчет дворца ты немного преувеличила.

— Да нет же, нет! Оно целую улицу заплело! Это наверняка дело рук колдуна.

Отец хмурится сильнее.

— Послушай, по ночам темнота часто играет странные шутки со зрением, даже с таким острым, как у тебя. Подумай сама, зачем колдуну сажать это растение? Зачем тратить время и силы, если он и так занят девочками из Брайра? Это совершенно бессмысленно.

— Но я своими глазами все видела. Оно такое, как я говорю, честное слово.

— Милая, я нисколько не сомневаюсь в том, что ты веришь, будто видела именно это. Но я уверен, что ты ошибаешься.

Ну вот — отец не верит мне, своим глазам и ушам в городе!

— Но, папа, я…

— Все, все. Думай только о девочках, а причуды флоры и фауны Брайра пусть тебя не волнуют. Не забывай о своем долге.

Он похлопывает меня по плечу, улыбается — вроде бы грустновато, — и встает.