Чудовище

— Ну ладно. Только пообещай, что к закату ты вернешься, Ким. Если тебя не будет, когда за нами придут, Энсель может решить всех нас побросать с утеса.

Я сжимаю ее руку:

— Обещаю.

Я заталкиваю плащ между крыльев, обвязываю свободный конец веревки вокруг талии и вспрыгиваю на подоконник. От высоты кружится голова. Должно быть, я над самым обрывом. Сколько ни летала, никогда ничего подобного не чувствовала. Внизу пенится темная вода. Она совсем не похожа на чистую струящуюся речку, к которой я привыкла.

Сколько воды. Ни конца ни края.

Сердитые волны разбиваются об утес, с каждым разом становясь все больше. В глубине ворочается чудовище. Интересно, кто больше — Сонзек или Бату? Подозреваю, впрочем, что по части доброты Сонзеку до дракона далеко.

Я делаю глубокий вдох, чтобы избавиться от колючки, которая вонзается в сердце, когда я думаю о брате-драконе. Он слишком далеко, он мне не поможет. Замок стоит на холме, поэтому с парадной стороны самые нижние этажи уходят под землю, а со стороны утеса в них есть окна, выходящие на океан. Мне всего-то нужно спуститься на несколько метров, потом влезть в одно из окон и пробраться в темницу. Ради Рена.

Я начинаю спуск. Сейчас же налетает ветер, бьет меня о стену, треплет тяжелую косу и бросает в глаза выпроставшиеся из нее пряди. Я цепко держусь за веревку и медленно спускаюсь по известняковой стене. Использовать крылья не хочется, но ветер крутит меня, вертит, бросает об стены, и в конце концов я уже не понимаю, где низ, где верх. Крылья инстинктивно распахиваются, бьют по воздуху и ловят ветер, давая мне выровняться.

Мгновенно сориентировавшись, я продолжаю медленный спуск. Только бы никто не выглянул из окна. Я бросаю взгляд вниз и немедленно об этом жалею. Под водой движется огромная темная тень. Поверх нее перекатываются волны, изредка обнажая гигантский, испещренный зеленью панцирь. Руки у меня дрожат. Я вспоминаю, что чувствовала, когда впервые повстречала Бату, — чистейший, беспримесный ужас. Я тогда решила, что он хочет меня съесть.

Эта зверюга — точно хочет.

Хорошо, что я не полетела. Летать над морем, пожалуй, труднее, чем над сушей, — головокружение мешает. Спускаться по веревке и то трудно. Я заставляю себя продолжить путь.

«Не смотри вниз», — твержу я себе, но придерживаться этого решения очень трудно. Я ползу и ползу, удерживая крыльями равновесие, и в конце концов добираюсь до самого нижнего этажа. Из ближнего окна доносятся голоса.

Я перебираюсь к следующему окну, надеясь, что там никого не будет. Не везет — изнутри слышен плеск воды, звон посуды, перешептывание. Третье окно довольно далеко, и я ускоряю темп. Новый порыв ветра, и я случайно бросаю взгляд вниз.

У самого подножия утеса поднимается из глубины темная тень. Верхушка гигантского панциря проступает над водой, пронзая волны. К скалам тянутся черные щупальца. Они извиваются на солнце, и я вижу идущие понизу круглые присоски, которыми щупальца цепляются за камни.

Вот, значит, чем оно затаскивает девочек в воду. Я содрогаюсь, заставляю себя поднять взгляд и медленно ползу к следующему окну. Руки просто горят.

Притаившись за ставней, я целую минуту прислушиваюсь, но голосов не слышно. Я выглядываю поверх ставни и вижу комнату для слуг, которая — ура! — пуста. Я забираюсь в окно, отвязываю веревку и растираю руки, чтобы расслабить мышцы. Как ни жаль, а веревку приходится выбросить в окно. План мой таков: возвращаясь, я усыплю стражников у комнаты девочек, спрячу их в нише или в Незапертой комнате и прокрадусь к главной двери. Не оставлять же такое недвусмысленное свидетельство побега у всех на виду. Грета наготове, она сразу же затащит веревку обратно.

Притаившись в темном углу комнаты, я разворачиваю свою грубую карту. Я оказалась недалеко от кухни, а это уже полпути ко входу в темницу.

Прежде чем выйти, я сверяюсь с солнцем — путь по стене занял больше времени, чем я ожидала. Выручать Рена придется быстро.

Набросив плащ, обернув хвост вокруг ноги, я выхожу в коридор. Из кухни слышны голоса. Я быстро иду в противоположном направлении. В этой части дворца, конечно же пусто и уныло — сплошь каменные стены да грязные полы. На стене то свечка, то ржавый железный светильник, едва рассеивающий мрак. Темных уголков тут предостаточно, и это мне на руку. Я, в конце концов, существо ночное, обитатель тени.

Заслышав шаги — кто-то идет в сапогах по каменному полу, — я отступаю в нишу, задерживаю дыхание и прижимаюсь к стене, стараясь стать совсем плоской. Мимо проходят двое стражников, говорят что-то о еде и придворных. Когда их шаги затихают вдали, я выскальзываю из ниши и продолжаю свой путь к темнице.

Самое сложное будет — войти и выйти, не поднимая шума. Впрочем, со мной мои таланты, а также пара фокусов, оставшихся с тех времен, когда я жила с Барнабасом.