Чудовище (СИ)

С судьбой после аварии, после долгих мучительных часов в интенсивной терапии и ожоговом центре, у Эрика отношения были особые. Знал, за что судьба его наказывает. Знал, за что платить своим здоровьем, своей болью и своими силами должен. И платил, надеясь на то, что простят.

За смерть Алекса судьба мстила.

За то, что ничего не сделал, чтоб спасти того, кто самым близким был. Ведь это, действительно, только Эрик виноват получился в случившемся. Не хотел Алекс ни гонок напоследок перед отлетом, ни эпатажных поступков. Просто с Эриком быть хотел. И именно поэтому не посмел отказаться от предложенной авантюры. Хоть и боялся. Алекс более осторожно к жизни и к судьбе относился.

А когда взрыв случился, и яхта горела, когда вокруг все в огненный ад превратилось, Алекс до последнего мгновения Эрику верил, что тот поможет и спасет. А Эрик предложил монету бросить, чтоб узнать кому и что из единственного рабочего гермокомплекта достанется. И после еще и истерику с криками и слезами устроил. А как смотрел на него Алекс, держа в руках гермошлем, словно не веря, что это все, что Эрик ему предложить мог... От одного взгляда тогда умереть можно было. Но не умер Эрик. Выжил. Это Алекс из огненного ада так и не выбрался...

И пока не понял Эрик, как с собой и с судьбой договориться, до тех пор и ужас с ним творился - отторжение кожи, воспаления, начавшийся некроз. А когда дошло, что вину признать надо, прощение у Алекса попросить, искренне раскаяться в содеянном, повиниться перед всеми, то тогда почувствовал, как дело на лад идет. А после того, как мемориальный комплекс выстроил на окраине Грийе, на родине Алекса, вот тогда-то первый раз и существенное улучшение в состоянии почувствовал.

И сейчас со Скаем, с тем, как он появился в доме, тоже разобраться надо было. И понять, как действовать правильно, знаки судьбы разгадав.

Но не только судьбу понять хотел.

Ская самого понять хотел.

А тот, извиваясь, как уж на раскаленных камнях, и словом не возражая и не переча, избегал любых разговоров. И было такое чувство, что не только от Эрика прошлое прячет, а прежде все от себя.

Как Эрик когда-то, когда даже думать не мог в первые месяцы после аварии о том, что случилось. До дрожи, до слез, до истерики. Просто не мог думать о прошлом. Потому что, если б он начал вспоминать и анализировать, ему казалось, это прошлое и похоронит Эрика под тяжестью событий. И только когда разобравшись, что именно делать и как именно думать правильно, Эрик и с виной, и с тяжестью своего поступка справиться смог.

Вот и у Ская чувствовалось такое же безумное отрицание. Словно он, как и Эрик, виновником был чьей-то большой беды.

И смотреть на то, как Скай - такой заботливый и... нежный во время процедур, становится замкнутым, закрытым, практически безэмоциональным днем, Эрик уже не мог.

И, как плачет Скай наедине с собой, тоже уже видеть не мог.

И не выдержал. Сегодня ночью и не выдержал.

Именно тогда, когда понял, что краснеть умеет. Когда понял, что это Скай помог. Что это благодаря Скаю Эрик тоже человеком становится, а не уродом.

Вмешался.

Наблюдая за тем, что в комнате происходит, как Скай после позднего ужина, ставшего уже традицией, к себе идет, как умывается, как снимая рубашку, на кровать садится, рукой простынь пробуя, будто еще не веря, что он на этой простыне спать будет, и вместо того, чтобы заснуть спокойно, вдруг как от удара сворачивается и плачет, - не выдержал.

Осторожно, готовый в любую минуту отказаться от задуманного, прошелся по коридору к спальне. Осторожно дверь приоткрыл, и так же осторожно, ступая три шага к кровати, к Скаю подошел. А после уже не думая ни о чем, Эрик сел рядом.

- Не надо, - попросил он.

Рукой до плеч дотронулся, и так же, как изображение на мониторе каждый вечер, погладил.

- Не плачь. Я бы помог, правда. Если бы знал только чем. Но я постараюсь... Ты мне просто расскажи. Ты поверь мне...

Скай вывернулся, на кровати на локте приподнялся. Слишком удивлен и напуган был.

- Я не хотел вас будить, господин, - попытался оправдаться, в лицо Эрика всматриваясь.

- Я сам проснулся. Не плачь, - тихо объяснил Эрик и снова рукой погладил. По плечам, по шрамам...

И все... Не настаивал на продолжении. Вышел из комнаты, Ская наедине с мыслями оставив.

А с утра, когда Скай у панорамного окна императорским часовым застыл, тоже рискнул подойти. Не надеясь особо на реакцию. Но...

Именно тогда про закаты на Магрибе Эрик и услышал...

========== Прошлое ч.2 ==========

Тогда Скай и начал говорить, пересиливая запрещенное, через скованность и стыд... Стыдно же было до ужаса и говорить, и вспоминать о том, что тебя, как щенка из дому... Что у всех родные любят, заботятся, а с ним как... Не важно. Обо всем стыдно было. Но что смог, то и рассказал. Сам не понимая зачем. Вот ему. Господину. Хозяину. Который в последнее время намного большим для Ская стал, чем просто господин и хозяин.