Чудовище во мне

Несколько дней назад в полиции было принято невнятное заявление о пропаже шахматных фигур, написанное сыном покойной старушки, тело которой было найдено в ее квартире в Бруклине. По результатам вскрытия, женщина умерла от сердечного приступа и до момента обнаружения «заботливыми» родственниками пролежала в собственной постели не меньше двух недель. Следов взлома не было, при этом родственник заверял, что у женщины были дорогие украшения и фамильная реликвия – шахматные фигуры из драгоценных металлов. Ничего из этого в квартире не оказалось, а потому у него приняли заявление о пропаже. Хотя почти со стопроцентной уверенностью можно было сказать, что поисками этих вещей заниматься никто бы не стал. Если бы… шахматные фигуры случайно не вспылили на закрытом аукционе, который последние несколько дней мониторил Кевин в поисках Эй Джея, того самого, которого вскользь упомянула Гвен. К тому моменту Кевину уже удалось узнать, что под этим прозвищем в определенных кругах известен двадцатипятилетний Энтони Джонатан Пейн, парень с внушительным списком правонарушений, стартующих еще на заре его пубертатного периода. Однако, несмотря на богатую криминальную биографию, последние восемь месяцев парня точно подменили. Он залег на дно и больше не привлекался ни за торговлю наркотиками, ни за разбои и грабежи. Такая резкая перемена в поведении совпала с опекунством над сводным десятилетним братом, которое Эй Джей неожиданно взвалил на свои плечи.

Опираясь на эти факты и отталкиваясь от торгов на закрытом аукционе, я начала строить мыслимые и немыслимые предположения. И о чудо! Мне удалось нащупать единственно возможную ниточку, связывающую не только Гвен и Эй Джея, но и Коллина Морриса. Дело встало за малым – расставить шахматные фигуры на доске так, чтобы противник не заметил приближающийся гамбит.

Находясь в маленькой каморке, скрытой за фальшивым зеркалом, я вижу, как в комнату для допросов входят двое мужчин. Один из них Кевин, а вот второго я вижу впервые. Пружинистой походкой, виляя из стороны в сторону, он проходит к столу, осматривается, на долю секунды задерживая свой взгляд на зеркале. Уверена, он не впервые находится здесь, а потому в эту самую минуту, скорее всего, пытается понять, скрывается ли кто-то за стенкой, и если да, то кто это может быть? Длинные русые волосы жидким прядями обрамляют его лицо, делая и без того острые черты еще более угловатыми и резкими. Меленькие впалые глаза, крючковатый нос, тонкие губы, вытянутый подбородок. Когда я думала о человеке, способном вселить страх в Гвен Моррис, мое воображение рисовало кого-то более брутального и властного, и все же нет никаких сомнений: второй мужчина в допросной и есть тот самый Эй Джей.

Я подхожу вплотную к стеклу, крепко сжимая в руках маленький микрофон.

«Если ты что-то заметишь, сразу дай мне знать», – вспоминаю напутственные слова Кевина, в то время как в комнате для допросов звучит первый вопрос:

– Месяц назад на закрытом виртуальном аукционе вы выставили лот пятьдесят шесть: антикварные шахматные фигуры, выполненные из драгоценных металлов, все верно?

– А черт его знает, я не разбираюсь в этом, – пожимая плечами, отвечает Эй Джей, начиная ковыряться в зубах, непонятно откуда взявшейся зубочисткой. – Они у бабули моей давно, вот я и решил, что должны стоить дорого.

– То есть вы утверждаете, что взяли этот комплект фигур у своей бабули? – спрашивает Кевин, выкладывая на стол несколько фотографий. С моего ракурса видно только ту, на которой изображен сверкающий золотой ферзь.

– Ну как своей, я ведь сирота… но она была мне близка. Очень близка.

– Отлично, раз так, полагаю, вам не составит большого труда опознать эту бабулю. – Поверх шахматных фигур Кевин выкладывает фото пожилой дамы в очках. – Это она?

Щелкая языком и перекидывая зубочистку на другую сторону, Эй Джей нехотя придвигается к столу, мельком вглядываясь в снимок. Ни одного сигнала узнавания, лицо – все та же надменная маска.

– Он ее не знает, – говорю я в микрофон, мгновенно замечая, как Кевин коротко кивает.

– Это она? – повторяет он свой вопрос.

– Да, кто же еще. Она самая, моя бабуля… Давно ее не видел просто, надо бы зайти проведать.

– Адрес-то не забыл?

– На память не жалуюсь, – говорит Эй Джей, снова откидываясь на спинку своего стула.

– Прекрасно, тогда, наверное, ты в курсе, что твоя бабуля уже три недели как покоится с миром на «Вудлоне»11.

– Ох, вот это удар. Она была такой милой. Как жаль. Я буду скучать, – лицемерно говорит он, убирая прядь сальных волос за ухо.

– А как насчет того, что бабуля твоя умерла от удара тупым предметом по голове? Что ты на это скажешь?

– Э, ты чего? – возбуждается Эй Джей, тараща глаза. Зубочистка, которую он все это время так виртуозно тасовал из одной стороны в другую, небрежно выпадает изо рта. – Я-то тут при чем? Мокруху ты мне не пришьешь.