Чудовище во мне

Лакки – это ретривер, которому на момент моего рождения было пять лет. Это был питомец Винсента, с которым мне разрешалось играть в стенах дома и только. В то время как брат, каждый день гордо надевая на Лакки поводок, выводил его в большой мир. Мне было семь, когда Лакки убежал и больше не вернулся. Родители с братом оплакивали его весь вечер, а я даже месяц спустя все еще с надеждой выглядывала в окно, надеясь на то, что он вернется. Для меня тот факт, что он убежал, не значил, что он умер. Я верила, что он вернется и злилась на Винсента за то, что он не пытается его найти.

– С нами? – спрашиваю я, чувствуя, как высоко взметнулись мои брови от возмущения. – Ты меня к нему не подпускал, забыл?

– Я его дрессировал, а ты своими лакомствами мне все только портила. Он обожал бегать за мячом и по команде даже защищал ворота. Это была наша самая большая забава в игре.

– Не знала, что существует такая команда «защищай ворота»…

– Так и нет такой, кажется, это была идея Стива, помнишь, у меня был такой друг в средних классах? – я коротко киваю, и Винсент продолжает: – Он кричал Лакки «место», и тот бежал к воротам.

Он рассказывает о своих детских проделках на футбольном поле, а я явственно вспоминаю, как отец не единожды пытался приструнить Лакки, приказывая ему вернуться на место, но вместо того, чтобы лечь на свой коврик у лестницы, пес начинал метаться по комнате и даже скрести входную дверь.

– Не может быть! – ахаю я, только теперь, спустя больше двадцати лет, понимая истинную причину папиного негодования и ехидных смешков Винсента в кулак. – И ты все это время молчал?

– Думаешь, папа меня бы похвалил? – спрашивает Винсент, улыбаясь.

– Ну мне-то ты мог рассказать!

– Зачем? Это были взрослые мужские игры.

– Ну да! Взрослые мужские, – прыскаю я и, окончательно расслабившись, хлопаю Винсента по плечу. – Ой, прости.

– Не за что. Я рад, что мама решила воспользоваться запасным вариантом, – отвечает он, неожиданно обнимая меня со спины. – Я скучал по тебе.

– Я тоже.

– И я рад, что теперь ты знаешь мой самый страшный секрет.

– Ну вы, конечно, додумались… это же надо было натаскать Лакки защищать футбольные во… – Я спотыкаюсь на полуслове. В голове точно щелкает тумблер. Если мой брат с другом еще в средней школе додумались натаскать нашу собаку на выполнение своей интерпретации команды «место», то почему убийца не мог использовать свою для того, чтобы запрограммировать Рокки на убийство?

– Все в порядке? – спрашивает меня Винсент, мы стоим с ним в нескольких шагах от скамейки, и я не помню, как оказалась тут. – Куда это ты так вскочила?

– Прости, просто задумалась, – машинально отвечаю я, потом понимаю, что как бы мне не хотелось остаться с ним и продолжить дальше латать брешь между нами, сейчас в эту самую минуту мне нужно быть в другом месте. – Винс, я очень-очень рада, что мы снова можем говорить, что мы снова есть друг у друга. Я понимаю, нам многое предстоит рассказать, вспомнить, поделиться, но мне нужно кое-что решить. Прямо сейчас. Ты мне очень-очень помог. Я люблю тебя.

Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы быстро чмокнуть в щеку и помчаться в город, но он крепко прижимает меня к себе, почти так же, как я несколько минут назад сжимала в объятиях своих племянников.

– Я тоже люблю тебя, сестренка. Больше не пропадай. Никогда.

Глава 24

Забавное и такое трогательное воспоминание Винсента неожиданно помогло мне понять, как именно действовал убийца. Да, я все еще не знаю, кто это был, но зато я могу выиграть время и доказать самовлюбленному детективу, как он заблуждался. Именно поэтому, сев в такси, я сразу же позвонила Кевину и попросила его организовать еще одну встречу с Клаттерстоуном, но на этот раз уже не в кафе, а в кинологической полицейской службе, где содержатся служебные собаки и где вот уже больше трех месяцев находится Рокки.

– …Кев, если тебе так нравятся ее методы, ну так и работай с ней сам. Я не пойму, какого черта ты лезешь в мое дело? – говорит детектив Клаттерстоун.

Они вместе с Кевином стоят на дрессировочном полигоне, куда приехали на несколько минут раньше меня. Оставаясь в своем укрытии – в дверях здания – я напряженно вслушиваюсь в их беседу.

– Ты меня что, за идиота держишь? Я же дал тебе материалы дела, собаку проверяли. Она не выполняла никакой команды, – продолжает Нортон.

– Мы внимательно посмотрели все материалы дела, но Джен увидела то, что не заметил никто. Я же сказал: еще один шанс, и больше мы не вернемся к этому разговору.

– Нет, не так, и больше я про тебя не услышу, в противном случае доложу о твоем самоуправстве, ничего личного.