Чума с привкусом шоколада

— Олега я хорошо знал, — проговорил в пространство Пасечников. — Часто пересекались по работе. Раз уж судьба так повернулась, постараюсь заменить вам его. Серёга! Мальчишку и эту куколку мы с Сашей забираем?

— Без проблем, — развёл руками Мочалов. — Вы тогда на склад наведайтесь, подберите что-то из одежды им.

— А как тебя зовут? — дёрнула Сашу за руку малышка.

— Меня зовут Сашей, — улыбнулась Пасечникова.

— А мозно я тебя буду називать мамой? — это замурзанное голубоглазое и золотоволосое чудо внимательно смотрело на женщину.

— Можно, дочка… — заплакала та и подняла малышку на руки.

— Мама, не плась, мы с Толей вылнулись.

— Не «вылнулись», а вернулись, — поправил её брат. — А вас как зовут? — обратился он к Пасечникову.

— Денис Александрович я.

— Вы только не обижайтесь… это Катя так вот сразу, а я…

— Толя, всё нормально, — ответила ещё всхлипывающая Александра. — Я — Александра Петровна.

— Всё, хватит женских слёз, — подытожил Денис. — Двигаем на склад, подберём одежду и обувь для обоих, а потом в душ.

— Сергей Иванович! — обратилась к Мочалову одна из женщин анклава, что наблюдала за происходящим. — Нам с мужем бог не дал детей. Можно мы обеих возьмём к себе? Ну, Гриша! — обратилась она к супругу. — Не молчи!

— Так это… Сергей Иванович… так как? — один из бывших полицейских испытывающе посмотрел на Мочалова.

— Ну что, граждане, удовлетворим просьбу? — Сергей оглядел остальных собравшихся.

— А что, Гришка — нормальный мужик, — высказался кто-то из мужской части собравшихся.

— Тогда тоже зайдите на склад и подберите одежду и обувь.

— А вы здесь глава поселения? — поинтересовался священник у Сергея. — Дозвольте мне хотя бы переночевать.

— И куда вы пойдёте? — в свою очередь поинтересовался Мочалов у отца Никодима. — Везде банды, голод, разруха и заражённые. До службы в церкви у вас была специальность?

— Мельник я. И отец мой был мельником, и дед.

— Пока у нас нет мельницы, но думаю, что вы вполне сможете у нас устроиться просто так.

— Хлеб задарма не привык вкушать, — покачал головой священник.

— Видите ли… была у нас попытка создать православную общину… только нахрапом и в нетерпимой к иным верующим форме, — Мочалов внимательно посмотрел на отца Никодима.

— У каждого свой путь к богу и невместно заставлять кого-то.

— Потребовали от меня одно из зданий отдать под церковь, а людей иноверцев выгнать, но я им отказал.

— И правильно сделали, — кивнул отец Никодим. — Иногда и в поле не зазорно помолиться, зачем же всех силком в храм загонять? В старые времена говорили: «Мой храм — лес родной, а свод — его небо». Дело не в самом храме, а в искренности обращения к богу. Я вот, как все уснут, тоже молился о здравии детей, об их лучшей судьбе. В посадках, а не в храме. И Бог услышал мои молитвы и послал дорогу к вам.

— Думаю, мы с вами сработаемся, — подал ему руку Мочалов. — Я искренне верю, что вы хороший психолог и в трудную минуту поддержите словом людей.

— За то, сын мой, даже не беспокойся, — с чувством пожал ему руку священник. — Ты уже столько добра сделал, я и в мирное время давно не видывал. Очерствели люди душой своей, на злато променяли её. Да и непотребства много друг дружке чинят. От того и послал господь кару им такую во испытание. Кои сдюжат — дальше жить останутся, а нет… — махнул он рукой.

— Антон! — обратился Сергей к подошедшему недавно Девятову. — Будь добр, определи отца Никодима на постой в общежитие.

— Ты уверен?.. — многозначительно посмотрел на него друг.

— Я уверен в том, что у нас пока нет хорошего психолога. Отец Никодим сильно отличается от тех фанатиков, с какими мы сталкивались в Рябиновке. Принципиально.

— Лады, спорить не буду.

— Спаси тебя Бог, добрый человек, — поклонился ему священник. — Вижу, что власть здесь в надёжных, умных руках. Да и людей ты подобрал отзывчивых к чужому горю. А на него, — кивнул он на Девятова — я обиду не затаю. Доверие, оно сразу не приходит.

Люди начали потихоньку расходиться. Кто-то участливо интересовался здоровьем Мочалова, на что Сергей говорил о постепенном выздоровлении, некоторые женщины подходили поблагодарить главу анклава, что не прогнал старого священника и дал ему крышу над головой. Он услышал прерывистое дыхание над ухом и осторожно повернулся к супруге.

— Аленький, ты чего?

— Серёжа… — она старательно вытирала рукой нахлынувшие слёзы. — Знаешь, я раньше сомневалась в своем решении. Все-таки очень всё быстро и неожиданно так у нас с тобой получилось. Боялась опять наступить на грабли. У меня ведь в жизни тоже был период, когда хотелось выть от безысходности… но на руках был маленький Вовка… и только две закадычные подруги помогли, протянув руку помощи в то тяжёлое для меня время… Но после того, как ты не дал уйти отцу Никодиму, у меня не осталось никаких сомнений.

— Так, успокойся и перестань плакать, — он встал и обнял супругу. Погладил её по спине. — После смерти Иры, я как будто закаменел, но сейчас, обретя тебя, начинаю снова чувствовать себя живым.

— Почему?