Чума с привкусом шоколада

— По характеру ты мне её очень сильно напоминаешь — понимаешь меня практически с полуслова. И тогда в Рябиновке, как только ты встала за спиной… Ира бы тоже встала… Извини, что я при тебе вспоминаю о ней.

— Я удивилась бы, если бы ты не сравнивал меня со своей прошлой женой. Серёжа, это абсолютно нормально, поверь мне. И я очень рада, что сравнение оказалось положительным. Я ведь тоже обратила на тебя внимание именно тогда. Мужчина, не побоявшийся прикрыть собой беззащитных пленников, достоин уважения. А после наступления твоей, по сути — комы, я испугалась потерять тебя навсегда. И именно тогда решила, что если у нас чувства будут взаимны, как ты выразился — кочевряжиться не буду.

22 июля 2027 года. д. Тополиновка. Раннее утро

— Серёжа, вставай, стреляют! — Алёна легонько тормошила супруга, минутой раньше услышав автоматную очередь, доносившуюся с одного из блокпостов.

— Что? Рацию дай, — он присел на край кровати. Когда супруга подала радиостанцию, Мочалов нажал тангенту. — Это Мочалов. Доложите, что случилось.

— Блокпост два. Сергей Иванович! Задержали малолетних утырков. Их семеро было, но в живых осталось трое.

— Вы там что, с ума посходили, детей убивать?!

— Сергей Иванович, я бы их детьми поостерёгся называть: одно слово — звери.

— Давайте их к моему дому и заодно оповестите Девятова.

— Не спится, Серёга? — в рации возник голос друга. — Я уже тут. Ладно, приведу их к тебе, ты и решай судьбу. Но была бы моя власть — к стенке и нех выёживаться.

— Разберёмся, — ответил ему Мочалов.

Несмотря на ранний час, разбуженные стрельбой, люди стали собираться на улице. А по улице два бойца охраны конвоировали троих подростков со связанными за спиной руками. На вид лет пятнадцать-шестнадцать, одетые в спортивные костюмы и кроссовки, те угрюмо шествовали по селу, затравленно озираясь. У самого дома Мочаловых конвой опередила «Нива», метров на сорок оставив его позади себя. Взвизгнув тормозами, она резко остановилась почти у крыльца Серёгиного дома, и из неё вышел, потягиваясь, Девятов, одетый в шорты и камуфляжную футболку.

— Привет, Серёга! — поздоровался он с вышедшим на крыльцо другом. — Вот черти, не дали поспать.

— Что там случилось?

— Около часа назад старший наряда заметил какую-то активность в близлежащей посадке. Чуть позже из неё вышло семеро вот этих ушлёпков, чуть ли не бегом ринувшихся к блокпосту. Ну, пацаны и пацаны, решил он. Только начал расспрашивать, что да как, а этот, — Девятов указал на самого старшего — достал «бабочку» и пытался пырнуть в живот. Наряд и применил оружие согласно уставу караульной службы: двоих очередью скосили, а ещё двоих прикладами в висок, чтобы дальше не мешали.

— Слышь, начальник, мне шестнадцати нет, — цвикнул, блеснув золотой фиксой, старший из подростков. — Беспредел творите…

— Рот закрой, — спокойно оборвал его Мочалов.

— Да ладно! И корешей моих по беспределу завалили, и…

— Я сказал — рот закрой! — повторил Сергей, явно выходя из себя. — Если хочешь дальше жить, будешь говорить когда я разрешу.

— Сергей Иванович, — из толпы, продвигаясь вперёд к месту разборки, вышел отец Никодим. — Это та братия, что девочек насильничала, а потом…

— Ах ты падаль! — вызверился снова старший из подростков. — Козёл драный! Жаль, мы вас всех не нашли!

— Тоша, ты знаешь, что делать, — кивнул другу Мочалов.

— Это же дети! — ахнула одна из женщин.

— Граждане! — поднял руки священник. — Клянусь господом Богом, эти нелюди два дня назад снасильничали, а потом убили двух девочек. Но это только начало… они их освежевали на наших глазах как мясо и понесли к костру… — после этих слов по толпе жителей пронёсся почти синхронный вздох удивления, граничащий с ужасом. — Будь они людьми, я бы сам просил бы взять их на поруки, но люди ли они? Или нелюди в человечьем обличье? Ответьте мне, перед лицом господа нашего.

— Нелюди! — подал голос кто-то из мужиков и толпа, обуреваемая ужасом от рассказанного, подхватила это слово. — Нелюди! Нелюди!

— Кто-то хочет взять их на поруки? — Сергей обвёл взглядом толпу, но ответом было молчание. — Антон! Даже пули не тратьте, и прикопайте подальше от деревни.

— Волки позорные! Менты продажные! — взвыл старший из подростков.

Остальные повалились на колени и пытались вымолить себе прощение.

— Простите!

— Я больше не буду!

— Пожалейте!

— Вы перешли грань человека и зверя, — спокойным голосом ответил на их мольбы Мочалов. — Даже нет, звери бы так не поступили. Вы хуже зверей. Правильно сказал отец Никодим — вы нелюди, а им не место в этом мире.

— Падла! Мы с тобой там ещё встретимся! — верещал старший из банды. — Я с тебя там кожу сдеру и засолю!

— Шагай, гнида! — удар приклада попал малолетнему отморозку в лицо, перебив переносицу. Тот рухнул ничком, заливая траву своей кровью. Боец подошёл к нему и, брезгливо ухватив за воротник, поднял с земли. — Если хочешь без мук умереть, не зли меня.

— После того, что ты и твои дружки сделали, вы можете только молить о быстрой смерти, — добавил Антон и обратился к старшему наряда. — Вить, не церемоньтесь с ними.