Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Ардроссан,

вторник, 26 мая 1942 года

Прошло не меньше месяца, прежде чем я попал в штаб бригады особого назначения. Мое положение, однако, по-прежнему неопределенно: пока я числюсь в армии, меня не могут назначить старшим офицером штаба, и мой перевод, судя по всему, отсрочен. Лагерь в Поллоке расположился в отрезанном от парка жилом массиве с бетонными дорогами и полным отсутствием домов. Сохранилось несколько черных от дыма деревьев. Живем в коттеджах, на этот раз без воды, и спать я вынужден вместе с ротными субалтернами. Глазго окружает нас со всех сторон, но до центра города приходится долго ехать на переполненном пассажирами поезде. Единственным островком цивилизации остается клуб «Вестерн», куда нас приняли временными членами; здесь я и проводил все свое свободное время, попивая марочный портвейн. <…>

В конце мая в бригаду приехала мисс Вирджиния Коулз, «референт по особым делам» американского посла. Мне было поручено подготовить программу ее пребывания и всячески ее развлекать. Роль восторженной дамы она играла на редкость умело. Повидала она куда больше, чем большинство наших десантников, что не мешало ей повторять: «Какие же вы отличные ребята! Какие сильные! Какие отважные! Мы бы на вашем месте со страху померли…», и ее слова принимались за чистую монету. Боб попробовал затащить ее в постель, но, кажется, неудачно.

11 или 12 июня у меня родилась дочь Маргарет. В субботу утром я приехал в Пикстон, застал Лору в добром здравии, а сезон спаржи – в расцвете. Собирался взять десятидневный отпуск, но был отозван на курсы дешифровки: некоторое время назад хотел на них записаться, но свободных мест тогда не нашлось.

Проходили курсы в Мэтлоке, начинались 16-го и рассчитаны были на пять недель. Живем в Центре дешифровки, в огромной водолечебнице «Смедлиз», где проходят и другие курсы. Обстановка здесь совсем не та, что на курсе ротных командиров в Эдинбурге. Слушатели – евреи и канадцы, в основном желторотые; преподаватели же похожи на добропорядочных школьных учителей. Военная дисциплина отсутствует. Распоряжений не дает никто. «Скажите, вы не могли бы сейчас собраться…» – в таком вот духе. Вступительное слово произнес зам. руководителя курсов археолог Кэссон. Говорил о том, что долг офицеров разведки – обучать своих командиров, чем существенно повышал самооценку слушателей, ловивших каждое его слово. Предупреждал, что пренебрежение разведкой часто приводит к катастрофе, и в качестве примера приводил вылазку Боба в расположение Роммеля. «В результате этой вылазки и был убит сын Роджера Кейса. Все проявили отвагу – но без толку. Мы-то прекрасно знали, что Роммель в Риме, но разве кто-нибудь потрудился нас проконсультировать? Нет. Вот и оборвалась жизнь юного Кейса». Говорилось это совсем еще молодым офицерам и военнослужащим, не принимавшим участие в боевых действиях. Когда пришло время задавать лектору вопросы, я попросил его рассказать об этом рейде поподробнее, однако давать подробный ответ Кэссон был не расположен. Потом он почему-то заговорил о том, что десантники совершенно не в состоянии позаботиться о собственной безопасности. Я известил об этих его словах Боба, и тот распорядился провести расследование, что может оказаться забавно.

Что до меня, то я по нескольку часов в день пялюсь в стереоскоп и получаю инструкции от бойкого еврея и робкого школьного учителя – и тот и другой совершенно безобидны.

Кормят неважно, в столовой набивается полно народу. Руководство живет от слушателей отдельно. Здесь, несомненно, много хуже, чем в Колинтоне. <…>

Ночевал в Богноре и, как всегда, повздорил с Даффом. Теперь он всем рассказывает, что я настроен пронацистски. А сказал я ему, что не вижу большой разницы между «Новым порядком» Гитлера и идеями Вергилия о Римской империи. Первого августа закрылся «Уайт». Скорблю.