Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Суббота, 20 марта 1943 года

Безветренный, холодный день, рано утром и вечером туман, зато в середине дня ослепительное солнце. Миндаль, нарциссы, цветут все апрельские цветы, на живых изгородях распускаются листья. А на сердце зима – от безделья, одиночества и ледяного холода в голове. <…> Ничем не занят – только вскрываю письма. <…>

Бэзил уехал на выходные в Лондон, и я остался один. После ужина выпил «Крофтс» урожая 1927 года; после «Доуз» урожая 1912-го. «Крофтс» ударяет в голову. Выпил и дочитал «Человека, который был Четвергом» [337] , книгу, которую не открывал с Лансинга. Мучительно сознавать, что это Честертону мы обязаны «Веком простого человека». В 1908 году в высшую мудрость и здравомыслие простого человека поверить ничего не стоило; считалось, что заблуждения – удел исключительно резонеров и чудаков. Теперь же, когда глупость и порок царят в половине христианского мира, поверить в это труднее.

Воскресенье, 21 марта 1943 года

Ночью снились кошмары, они являются теперь так часто, что мне кажется, я страдал ими всю жизнь. От моих снов веет непереносимой тоской – будто я читаю одну скучнейшую страницу за другой, будто слушаю длинные и совершенно несмешные анекдоты, смотрю лишенные всякого интереса фильмы.

После мессы – в замок [338] , где делать решительно нечего. Обедал с Роджером в «Плюмаже». В девять вечера по радио выступил премьер-министр; заверил своих слушателей, что о мире он печется ничуть не меньше, чем о войне. На этот раз он был менее резок, чем обычно, и миссис Максуэлл сочла, что у него депрессия.

Вторник, 23 марта 1943 года

<…> Утром Боб предупредил меня, что я настолько непопулярен, что могу лишиться места. Мое будущее крайне неопределенно. Зерно раздора я посеял еще несколько недель назад, когда сообщил Тому Черчиллю, что офицерам разведки в бригаде делать нечего. Для штабных офицеров его типа более страшного богохульства нельзя себе представить, ведь вся их жизнь зависит от этой системы, они преисполнены своей значимости. Их основная задача – обеспечить себя работой, причем в таком объеме, чтобы иметь основания для назначения подчиненных и продвижения по службе. Наша военная система печется не о работе, которую необходимо сделать, а о людях, которых надо любой ценой обеспечить работой. В результате где-то ощущается нехватка людей, а где-то царит безделье или, что еще хуже, делается никому не нужная работа. Вчера не было времени высказать все это; надеюсь, что скажу сегодня. <…>

Лондон, четверг, 1 апреля —

вторник, 6 апреля 1943 года

Работаем в Лондоне над операцией «Таблетка от кашля». По последним сообщениям разведки, в настоящее время операция представляется менее реальной, чем раньше. Подал рапорт на назначение командиром подразделения: считаю постыдным давать людям задания, в которых сам не участвую. Был, однако, высмеян: слишком, мол, стар для парашютно-десантной операции. Окончательно вопрос еще не решен. <…>

Лондон, пятница, 16 апреля 1943 года

<…> Заметки о том, чем я занимался последние дни, свидетельствуют: моя работа по большей части никому не нужна. Вместе с тем из-за нее я лишился сна – в Шерборне меня никто не беспокоил, и спать я мог хоть весь день. Здесь же каждую минуту звонит телефон. «К вам можно сейчас зайти?» Отвечаю, да. Никто не заходит. Или же молодая женщина приносит техническое задание.

– Мне велели вам его показать.

– Вы уверены, что мне?

– О да, сэр.

– Хорошо, оставьте, я посмотрю.

– О нет, оставить не могу.

Уносит. Наверно, я лучше подготовлен, чем те, кто здесь работает, – оттого-то мне все это так непривычно. <…>