Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Чагфорд,

вторник, 1 мая 1945 года

Вчера вечером приехал в Чагфорд. Путешествие получилось не из приятных: какая-то безумная проводница почему-то вынесла в Тонтоне из поезда мой багаж, и мне пришлось три часа торчать в Экзетере под мокрым снегом. <…> Бедняга Беллок сильно сдал. Отрастил великолепную седую бороду и в плаще и шляпе, которые не снимает даже дома, похож на архимандрита. То, что попадает к нему в карманы – тосты, сигареты, книги, – исчезает бесследно; он антипод фокусника, извлекающего предметы из шляпы. Говорил не переставая, внятно и толково жаловался на то, на что принято было жаловаться лет сорок назад. Что англичане боготворят немцев и уважают только богатство. Что богатые своей ложью поработили бедных. Что богатые платят оксфордским профессорам, чтобы те лгали. Очень возможно, и я через сорок лет стану таким же несносным занудой, обличая коммунизм. «Английский банк не дал Наполеону создать империю». «Французы – народ католический». Иногда, поддавшись на уговоры женщин что-нибудь спеть, он, просветлев лицом, тихо радуясь и запинаясь, принимается дрожащим голосом напевать старые французские марши и песенки из репертуара мюзик-холлов его юности. Сознает, что немощен и забывчив, но в том, что он чудовищный зануда, отчета себе не отдает.

Узнал, что в прошении вернуться в Югославию мне отказано, и ничуть не расстроен. Моя честь не пострадала. Рад, что сделал все возможное, чтобы вернуться, и рад, что не еду. Окончания войны ждем с часу на час. Муссолини убит самым непотребным образом; ходят слухи, что Гитлер наконец-то свихнулся. Во Франции коммунизм берет верх. Россия оскорбляет Соединенные Штаты. Берусь за святую Елену [391] .

Воскресенье, 6 мая 1945 года

Прочел достаточно и могу завтра же садиться за «Елену». Весь день ждали, что сегодня будем отмечать победу, но в девять вечера объявили, что День победы завтра. <…> Отрадно закончить войну в штатском, за письменным столом. Помню, как еще в самом начале я писал Фрэнку Пэкенхему: для нас ценность войны в том, чтобы осознать, что мы не являемся людьми действия. В результате, чтобы в этом убедиться, у меня ушло больше времени, чем у него. По тому, как развивались события первые два года, я мог бы стать одним из тех молодых людей Черчилля, которые сначала получают медаль за отвагу, а потом выдвигают свою кандидатуру в парламент, – вот чем я рисковал. Слава Богу, эта опасность меня миновала: я по-прежнему писатель и работаю над материалом столь же «несовременным», как и я сам.

Лондон,

понедельник, 28 мая 1945 года

День выхода в свет «Брайдсхеда». Чудесное письмо от Десмонда Маккарти: обещает отрецензировать роман в «Санди таймс». В Чагфорде стало тоскливо, и, поработав с неделю, приехал в Лондон, заехав по пути в Пикстон. Славно провел неделю в Лондоне; за это время мне предложили дипломатический пост в Афинах (ответил согласием), а также замок в Уиклоу. Написал в «Таймс» о притязаниях Тито на Триест, и на мое письмо отозвался, если не ошибаюсь, Фицрой Маклин. Во втором своем письме переключился на преследование Церкви в Югославии и теперь с нетерпением жду завтрашнего номера. Купил наручные часы с репетиром и тут же их разбил: 120 фунтов. <…>