Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Воскресенье, 25 февраля 1945 года

Рим. Отель «Континенталь». Недавно построен, находится возле вокзала, реквизирован армией. Чисто, уютно, фантастически дешево: 350 лир в неделю с питанием. Вино – 150 лир за бутылку. Зато запряженный лошадью экипаж, в котором я вчера ехал в Ватикан, обошелся мне в 1200 лир.

Но – по порядку. 13-го выехал в Гачко; великолепное утро, последние несколько миль – снег, разрушенные деревни. Гачко тоже полуразрушен; штаб 11-го партизанского корпуса. Людей в штатском почти нет. Прожил в Гачко у Дэвида Кармеля три дня, из дому почти не выходил, читал Троллопа. Дэвид ездил на один день в Сараево; город только что «освобожден», сотня трупов, все казненные, половина казненных – гражданское население, женщины раздевают убитых – грабят трупы. В пятницу 16-го вернулся в Дубровник; рассчитывал отплыть на следующий день, но отъезд отложился до 20-го: сначала прибывали новые суда, а потом испортилась погода. Майора С. тоже отзывают – за прелюбодеяние. Девицами, которые спали с английскими офицерами, в том числе и малолетней сестренкой одной из них, занялась тайная полиция. Мы видели, как на дороге близ Требинье девушки из состоятельных семей разбивают мотыгой камни. <…>

Наконец, 20-го, во второй половине дня, отплыли на десантном судне и на следующий день прибыли в Бари. Плыли без малейших удобств. В штабе миссии атмосфера радушия и праздности. Джон Кларк с одобрением отозвался о моей идее встретиться в Риме с Папой, а потом написать отчет о положении Церкви и вернуться в Англию. Тем временем поступило предложение придать офицерам миссии статус консулов. Было бы в высшей степени лестно вернуться в город, откуда меня отозвали, с гораздо бо́льшими полномочиями. Можно было бы тогда оказывать помощь всем попавшим в затруднительное положение. Исходя из этого, я и предложил свою кандидатуру. <…>

Вчера в 7.15 вылетел из Бари в Рим. В общей сложности полет продолжался шесть часов, всего на два часа меньше, чем если б я ехал на автомобиле. Все сразу же пошло наперекосяк: угрюмый мэр нехотя дал мне комнату, отказал в машине, и я шел пешком с вещами и шинелью, да еще сбился с пути. <…> Рим по-прежнему забит придурковатыми американцами, в магазинах шаром покати – хуже, чем в августе, цены абсурдны. Все рестораны до одного открыты только для военных, все гостиницы превращены в общежития, вступившая в город армия ведет казарменную жизнь, с жизнью города несовместимую. Здания, освещаемые весенним солнцем, великолепны. Темы разговоров: разбой, вооруженные дезертиры, в основном американцы (12 000 – новая цифра), угон автомобилей, акты насилия, недееспособность правительства, неизбежный приход к власти коммунистов, когда наши войска покинут город, легкомыслие и эгоизм итальянской верхушки. <…>