Чужая

— Эльвира, — берёт слово наш куратор, озадачено поглядывая то на неё, то на Таню, — если Таня что-то путает, что не исключено, ты не будешь против, если мы проверим твои вещи? Тебе ведь нечего скрывать, верно?

— Мои... Нет! Я не брала ничьей броши!

— Ты — воровка! — ревёт пострадавшая, гневно тыча в Еву указательным пальцем. — Верни мне брошь!

— Навозница повышена до воровки, — тихо усмехается кто-то в толпе.

— Тише, Анжелика, — держит кураторша за руку девочку возле себя. — Эльвира, это простая формальность. Мы убедимся, что пропавшая брошь не у тебя, и будем искать дальше.

— Никто не хочет сознаться, чтобы Эльвира могла избежать этой неприятной необходимости? — спрашивает Станислав Викторович, оглядывая всех пронзительным взглядом.

— Я не брала брошь, — шепчет Ева. — Не надо...

Почему она так не хочет, чтобы обыскали её вещи?

Я встречаюсь с ней глазами, вижу в них растерянность и страх. Она боится того, что у неё что-то найдут. Что-то, чего у неё быть не должно.

И это не брошь.

Это телефон.

Чёрт.

— Хорошо, — продолжает наш куратор. — Оставайтесь на своих местах. Эльвира, Татьяна и Анжелика, пройдёмте в комнату Эльвиры.

— Я тоже пойду! — заявляет Оксана, схватив Еву за руку. — Это и моя комната.

Куратор одним кивком головы и соглашается с Оксаной, и приглашает их всех следовать за собой. Моя старая знакомая тут же обнимает совершенно потерянную Еву за плечи и что-то шепчет ей на ухо. Та отстранённо кивает, и, прежде чем завернуть за угол, бросает на меня затравленный взгляд, чтобы произнести одними губами: это не я.

В комнате вновь воцаряется гвалт. Стас проталкивается сквозь толпу ко мне и нервно усмехается:

— Нет, ты в это веришь?

Я ничего не отвечаю, продолжая напряжённо всматриваться в коридор женской половины этажа.

— Я не верю, — продолжает Стас. — Нафига Эльке чья-то древняя брошь? Но и зачем Таньке врать, тоже не понимаю.

И я.

Стас замолкает и откидывается спиной на стену рядом со мной, копируя мою позу.

Минуты тянутся, как резина. Вынуждают злиться на своё медленное течение и задумываться о том, о чём задумываться не хотелось бы. Нет, она не могла взять брошь, но что будет, когда у неё найдут телефон? Очередное наказание? Её же не отправят за это домой? Мы... мы не можем расстаться вот так. После единственного поцелуя, который я забрал у неё силой...

Я должен извиниться. Поговорить с ней. Обсудить то, что ни с кем другим обсудить не могу. Да и не хочу.

Она нужна мне.

Нужна.

В гостиную возвращается Лилия Александровна. Одна.

— Ребят, расходитесь по своим комнатам. Мы всё выяснили.

— Так это она? — спрашивает кто-то. — Она взяла брошь?

— Нам что теперь нужно прятать все свои драгоценности?

— Эльвира уверяет нас, что не причастна к этой неприятности, — вынужденно отвечает кураторша. — Дальше будет разбираться директор. А кто переживает за свои драгоценности, может сдать их в камеру хранения. Будет меньше прецедентов.

— Я не понял, брошь нашли у Эли, Таня не врала? — широко открыв глаза и рот, недоумевает Стас.

— Да, — на мгновение закрываю я глаза, с досадой ударяя кулаком о стену. — Только это ещё ни о чём не говорит.

Я срываюсь с места, добираюсь до женского коридора, в котором застаю кураторшу и Таню.

— Что теперь с ней будет? — тихо спрашивает последняя.

— Это решит директор, Татьяна, — трогает женщина её за плечо. — Но скорее всего, её отправят домой и пустят в работу то обвинение, из-за которого она сюда попала. Здесь она не справилась, а отвечать за свои поступки необходимо. Ты же это понимаешь?

— Конечно, — кивает та, опуская взгляд, в котором что-то промелькнуло.

Досада? Страх? Или злорадство?

Лилия Александровна идёт дальше, а Таня поднимается глаза, видит меня, чуть вздрагивает, а затем бежит ко мне:

— Никита, представляешь, брошь нашли у Эльвиры! Под подушкой! Зачем она ей понадобилась? Она же такая хорошая и приятная девочка...

— Ага, — бросаю я и иду дальше.

Дверь в комнату Евы и Оксаны закрыта, и у неё стоит наш куратор, к которому и шла Лилия Александровна:

— Она готова?

Куратор видит меня и предупреждает:

— Никита, не нужно...

— Две минуты, — прошу я.

Он всматривается в моё лицо пару секунд, а затем поджимает губы и коротко кивает.

Я открываю дверь и прохожу вглубь комнаты, вслушиваясь в гневное рычание Евы:

— Я не настолько глупая, чтобы воровать и оставлять украденное под подушкой!

— Приходилось уже? — беззлобно хмыкает Оксана.

— Не то чтобы... — теряется Ева и резко оборачивается, когда Оксана видит меня и замечает:

— А вот и причина.

На лице Евы одно за другим меняются выражения: облегчение, страх, сожаление, смущение и досада. Ещё одно короткое мгновение, и в медовых глазах горит вызов. Наслаждаюсь им секунду, а затем быстро сокращаю расстояние между нами и крепко её обнимаю.

— Ты мне веришь, — едва слышно выдыхает она, расслабляясь в моих руках.

Ничего не отвечаю, обнимая её ещё крепче.

— Эльвира, пора, — звучит у меня за спиной. — Директор нас уже ждёт.