Чужая дочь

Он глядел умоляюще, но Тася все же покачала головой:

– Не уговаривай, Миша!

Начала подниматься, но Говоров вцепился в ее плечи:

– А я вот не пущу тебя никуда!

– Что, запрешь в этой комнате? – устало усмехнулась Тася.

– Воо-он в той! – показал Михаил на потолок. – Там, где женщина замурована.

– Ну да, это ты можешь, – слабо улыбнулась Тася, и Говорова поразила горечь, которая прозвучала в ее голосе. – И будем мы там вдвоем: я и дама-призрак! Которую Лиля по ночам ищет!

– Ага… – Говоров осторожно взял ее руку и тихо попросил: – Не бросай меня!

«Господи, да ведь я не могу без него жить! – думала Тася, глядя в это немного постаревшее, но по-прежнему такое красивое, а главное, такое любимое лицо. – Не могу! Но должна!»

– Миша, иди спать, – попросила она устало. – Я прошу тебя, иди.

– Тася! – вскочил Говоров.

– Иди, Миша! Не надо!

Она выталкивала Говорова за дверь, а он не уходил, пытался обнять Тасю, прижать к себе.

– Уходи, я тебя прошу! – вместе с Говоровым оказавшись в коридоре взмолилась Тася.

– Тася, погоди!

– Не надо, нет!..

И оба они замерли, услышав вдруг потрясенный голос:

– Вы… Это же подло!

Лилька?! Ну да, она в ночной рубашке и наброшенной сверху кофте… В последнее время она взяла моду бродить по ночам по саду и поглядывать на таинственное окошко. Вот и сегодня вышла. А может быть, просто не спалось накануне такого важного и пугающего дня, как наступление шестнадцатилетия.

Говоров пошел было к ней, но она отшатнулась:

– Мерзко и низко, как все мерзко! Папочка!

Лиля говорила так громко и яростно, что в своей комнате проснулась Варвара и села в постели, с ужасом вслушиваясь в разговор и хватаясь за сердце:

– Господи!..

– Лилька, – неуверенно улыбался Говоров. – Ты не так все поняла!

– Я уже не маленькая! – ответила дочь резко. – Я все поняла! – И, обойдя отца, приблизилась к Тасе – и словно выплюнула: – Потаскуха!

– Лилька, прекрати! – простонал Говоров, но Лилю было уже не остановить.

Тася прижалась к стене, ошеломленно глядя на дочь, а та швыряла в нее словами, будто камнями:

– Да, потаскуха! Теперь я вспомнила, как мамочка тебя называла! Я теперь понимаю значение этого слова! И оно тебе очень даже подходит! Как я тебя ненавижу…

– Лиля… – Говоров не знал, что делать.

Да Лиля на него и внимания не обращала: она не отрывала глаз от помертвевшего лица Таси:

– Как мамочка из-за тебя намучилась!

Наконец мельком глянула на отца:

– Мамочка умная, красивая, добрая, а ты! Связался с этой! Да она же убогая, мерзкая лицемерка!

Терпеть этого Говоров больше не мог! Размахнулся и от всей души влепил Лиле пощечину.

Тася громко ахнула:

– Миша, не трогай дочку! – И зажала рот руками.

В своей комнате крестилась перепуганная Варвара.

Лиля, рыдая, бросилась было прочь, но повернулась к Тасе и прокричала, морщась от боли и горя:

– Бородавка! Мерзкая повариха!

Она убежала.

Тася с трудом отклеилась от стенки и ощупью, ничего не видя, начала открывать дверь в свою комнату, однако Говоров скомандовал:

– Пойдем! Скажем ей сейчас всю правду!

Тася медленно повернулась к нему:

– Правду?.. Какую правду? Правду о том, что ее мать – необразованная кухарка? Что я всех обманывала, ей врала шестнадцать лет, спала с ее отцом, хотя он был женат на другой?

Покачала головой:

– Раньше было слишком рано. А теперь слишком поздно. Слишком поздно, Миша!

Тася вошла в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

* * *

Говоров, ничего не соображая, зашел в свой кабинет и первым делом достал из шкафа бутылку с коньяком. Есть времена, когда спастись от жизни возможно только этим!

Вот сейчас как раз настал именно такой момент…

Однако даже в такой малости ему было нынче отказано!

Открылась дверь, и вошла Лиля:

– Поговорим?

Вспыхнувшая было надежда, что она поняла ошибку и пришла просить прощения, мигом погасла. Очень уж воинственный тон…

– Ну, проходи, – обреченно вздохнул Михаил Иванович. – Поговорим.

Лиля села на диван:

– Ты помнишь, что у меня сегодня день рождения?

– Я помню, – кивнул Говоров.

Он уже примерно представлял, что за этим последует…

– Ну что, папочка, – с вызовом спросила Лиля, – сделаешь своей любимой дочуне подарок?

– Ну что ж, я готов, – усмехнулся Михаил Иванович, вдруг понадеявшись, что дочка попросит что-нибудь такое, вполне реальное – луну с неба, скажем! – а не то невозможное, что задумала попросить.

Он видел ее насквозь!

И не ошибся…

– Выгони ее, – металлическим Маргаритиным голосом произнесла Лиля. – Это будет для меня самый лучший подарок!

Говоров постоял молча, сдерживая себя. Не дочь хотелось ему ругать всеми самыми кошмарными словами! Себя…

За то, что заварил когда-то такую кашу. Он хотел как лучше, а что вышло? Разбил сердце себе, Тасе, Лильке…

«Поедешь сопли жевать парторгом в село!» – вспомнились вдруг слова Шульгина. Сейчас он страстно хотел бы оказаться этим самым сельским парторгом – а чтобы рядом с ним были Тася и Лиля.

И все! И больше ничего и никого не нужно!

Чего он тогда испугался, дурак?..

Маргарита сказала – положишь на стол партбилет. Ну и положил бы…

Сейчас он вполне искренне готов был на все, только бы повернуть время вспять. Но время не автомобиль, его не развернешь!