Чужая игра

– Нет, капитан, это не одно и то же. Возьмем, к примеру, наши корабли дальнего радиуса действия. Как вам должно быть известно, принцип их передвижения в подпространстве основан на открытии Паркера – Лассара. Закон гласит, что состояние метрики пространства находится в прямой зависимости от гравитационного напряжения. Мы научились варьировать гравитационное напряжение и запускать наши корабли в подпространство. Однако то, что мы делаем, больше похоже на забивание гвоздей микроскопом! Наука Земли не может ответить на элементарные вопросы субпространственного звездоплавания. Первое: почему существуют так называемые «закрытые мили», когда при помощи джампов мы не можем преодолеть расстояние в 300 световых лет от Земли? Дальше, на фотонной тяге – пожалуйста! Но только в евклидовом пространстве и со скоростным ограничением согласно общей теории относительности. Второе: каким образом скорость движения звездолета перед включением гиперпространственного конвертера влияет на дальность прыжка? Третье: почему место выхода из подпространства находится четко на оси движения звездолета? У навигаторов есть даже термин «выход на звезду». Четвертое: почему время течет для находящихся в подпространстве звездоплавателей медленнее, чем для неподвижных наблюдателей в евклидовом пространстве? И, наконец, пятое: что такое подпространство? Какой-такой континуум, сколько там измерений и есть ли они вообще? Во время движения… или бездвижия в подпространстве – не знаю как это назвать, черт побери! – категорически запрещен выход из корабля людей и запуск любых зондов. А почему? А потому что в самом начале эры дальних перелетов один разведывательный корабль получил задание выпустить, находясь в подпространстве, универсальный исследовательский автоматический зонд. Кончился этот идиотский по своей сути эксперимент тем, что разведчик просто не вынырнул в заданной точке. До сих пор. А прошло более трехсот лет… Наши корабли используют эффект «пространственных складок», а не «кротовых нор». Разница в том, что двигатели Паркера – Лассара создают необходимое гравитационное поле, которое действует, словно игла: пронзает в подпространстве, или как его еще называют – субпространстве, узкий туннель, векторно совпадающий с осью двигателя, то есть самого корабля. Саму природу «пространственных складок» мы до сих пор до конца не изучили. Вот так-то, капитан. А «кротовая нора» – это то, где вы, судя по всему, только что побывали. Соприкоснулись, как говорится, с темной энергией.

Айво замолчал и искоса посмотрел на замершего в недоумении Волкова. Ричард с интересом наблюдал за реакцией капитана. У него было, что возра зить Блумбергу, но он хотел сначала посмотреть, что ответит сам Волков.

– Где я побывал?.. – наконец обрел дар речи русский. – А я что – где-то только что побывал?

– Конечно. В «кротовой норе», где ж еще? – пожал плечами Блумберг. – Посмотрите на свои часы или еще лучше на МИППС. Они у вас правильно идут?

Капитан медленно поднес к глазам левое запястье и долго смотрел на светящийся циферблат позитронного «Лонжин».

– Господи, этого не может быть!

– Отстают или убежали? – участливо поинтересовался Айво.

– Убежали… – проговорил обескураженный Волков. – На целый час.

– Ну вот, считайте, что вы, по сравнению с нами, постарели на час… – хмыкнул Блумберг.

– Или что мы помолодели, – с улыбкой добавил Сноу.

– Но что все это значит?

– А значит это, что здесь – я имею в виду Арктурианскую систему в целом и космоверфь в частности – происходят события в высшей степени загадочные и не всегда объяснимые с точки зрения земной науки, – Сноу скосил глаз на Айво. – И мы с вами оказались в самом центре происходящего. Еще бы! Мы же всюду лезем, суем свой нос куда ни попадя… В общем, мы разворошили этот муравейник. Хорошо это или плохо, пока не могу сказать. Но события не заставляют себя ждать и некоторые персонажи, пока неизвестные нам, начали себя проявлять. Я, кстати, говорил об этом с Найтом, и он склонен поддержать мою точку зрения.

– Вот именно, что «некоторые персонажи»! – отреагировал Блумберг. – Пока, к сожалению, мы не знаем толком, кто это себя так проявляет. Похоже, что Бонне, но…

– В случае на Одиноком утесе – вполне возможно, что француз, а вот сейчас…

– А чем, спрашивается, твое «сейчас» отличается от того, что произошло раньше, Ричи?

– Ну, как-то уж больно неуклюже все. Если нас хотели уничтожить, то попытка изначально обречена на провал – рано или поздно нас хватятся и найдут. Если хотели изолировать на время, то могли бы это сделать не столь явно. Нет, что ни говори, а наше затянувшееся пребывание здесь, скорее, результат какой-то нестыковки, чем спланированная акция. Капитан, вы когда вошли в блок С-7, ничего необычного не заметили?

– Еще как заметил, господин Сноу, – покашляв, ответил русский. – Я открыл дверь и шагнул в трансформаторную. Вот как вы сейчас. Потом я огляделся и пошел во-он к тому дальнему углу, где стоит кварковый накопитель. Дальше… Дальше я оказался в какой-то пещере на круглом постаменте…