Чужая сила

Вид этих грозных всадников неизменно производил на зрителей неизгладимое впечатление. Огромные, на треть крупнее любого першерона, лошади, бока которых, вместо обычных суконных вальтрапов прикрывают броневые листы. Такие же, только усеянные шипами, защищают грудь и морду. Ноги, сделавшие бы честь бизону, усилены механическими накладками с медными цилиндрами, из которых время от времени вырываются струйки пара. За сёдлами – механические устройства в виде медных цилиндров, дымящих отогнутыми назад трубами, от которых к накладкам на ногах идут бронированные шланги. Сами сёдла – из толстой кожи, усиленные клёпаными пластинами. На высоченной передней луке закреплены ручные многоствольные картечницы, от которых шланги гибких механических приводов ведут к агрегатам за седлом.

Коннопионеры не уступали мощью своим одрам. Каждого защищала стальная, выложенная медью кираса; на головах глубокие стальные шлемы, лица прикрывают кожаные, с медными коленчатыми шлангами и стеклянными зенками-окулярами, маски. Часть всадников отстегнула их, предоставив болтаться на ремешках – Алекс видел лица, грязные, в капельках пота, усталые, решительные, равнодушные, искажённые злобой.

Головной всадник с нашивками вахмистра подъехал к дампфвагену. Алексу, чтобы посмотреть ему в лицо, пришлось задрать голову, хотя он и стоял на высокой подножке.

– Убирайтесь отсюда скорее, герр мичман. – прохрипело из-под маски (вахмистр, подавая пример своим людям, не стал её снимать). Мятежники сбили полицейские кордоны, и сейчас на помощь подходит армия.

– Ясно, вахмистр. – ответил Алекс. – А вы, значит, туда?…

И мотнул головой в сторону университетского городка.

– Имейте в виду, у мятежников какие-то страхолюдные твари, накачанные особым видом мета-газа. Я о таких раньше не слыхал, но по виду – весьма опасные бойцы.

Маска под шлемом качнулась.

– У меня приказ – удержать ближние кварталы до подхода боевых шагоходов. Скоро здесь будет твориться ад кромешный, так что мой вам совет: поторопитесь.

– Вы не оставите мне несколько ваших людей для охраны? Этот груз – Алекс показал на ящики в кузове дампфвагена – весьма важен, распоряжение самого гросс-адмирала…

– Не имею возможности, герр мичман. – перебил его коннопионер. – Здесь, по переулкам, полно разрозненных групп, остатки полицейского оцепления. Я пришлю вам первых же, кого встречу, можете использовать для своих надобностей.

– Городская полиция не подчиняется военным. – попробовал возразить Алекс. В ответ вахмистр снял огромную кожаную с клёпаными стальными накладками крагу, порылся в ольстре и протянул собеседнику латунный кругляш с отчеканенным имперским орлом.

– Вот, держите. Этот жетон даёт вам право приказывать любым полицейским и жандармским чинам до ротмистра включительно. А теперь – простите, у меня приказ!

И тронул своё чудище вперёд. Из коленных цилиндров одра со свистом вырвались струйки пара, и колонна шагом двинулась в сторону Латинского квартала. Откуда отчётливо доносился винтовочный перестук, ухали пушки и раздавались слитные, неразличимые на расстоянии вопли – ярости, ужаса, победного торжества.

– Назад, в переулок! – орал, срывая голос, Ремер. – И огнемёт ставьте, без него нам их не остановить!

Уцелевшие панцергренадеры (зауряд-прапорщик больше не думал о них, как о бумажных вояках) по одному выскакивали из-за укрытий и зигзагами бежали вглубь переулка. Удалось это не всем – несколько тел, растерзанных штуцерными пулями, остались на брусчатке.

Добежавшие заняли позиции, кто за углом, кто за изрешеченной пулями афишной тумбой, а кто и за мёртвыми телами камрадов. Двое развернули последнюю из уцелевших треног и стали прилаживать медную трубу, соединённую с баком. Ремер вскинул карабин поймал в прицел приближающуюся фигуру в кожаных доспехах.

Дзанн-г!

Карабин выпалил, выбросив с привычным звенящим звуком стреляную гильзу. На расстоянии в три десятка шагов Ремер ясно видел, как «мишень» качнулась назад от удара пули в грудь. Но устояла; из тёмного отверстия вместо кровавых брызг (у зауряд-прапорщика глаза на лоб полезли) ударила струйка зеленоватого пара. Монстр помедлил и деревянно зашагал вперёд, на ходу клацая рычагом перезарядки. За ним надвигались другие; арахнид же, слегка помедлив, развернулся и двинулся по соседнему переулку.

Огнемёт ожил, выплюнув чадный язык пламени. Но облепленные огнестуднем фигуры продолжали шагать, как ни в чём не бывало – будто это не у них прямо на стёклах масок-намордников, на плечах, на нагрудных пластинах, догорали огненные комья, и тусклые оранжевые отсветы играли на зазубренных штыках.

Затвор карабина клацнул вхолостую – магазин пуст. Ремер попятился, шаря рукой по нагрудному патронташу-бандольеру. Последний уцелевший огнемётчик приподнял трубу – и упал на тело камрада, сражённый залпом сразу трёх штуцеров. Оставшиеся панцергренадеры, беспорядочно отстреливаясь, пятились в провал переулка.

«…вот и всё! Пули их не берут – догонят, собьют с ног, намотают кишки из распоротых животов на зубчатые, словно пилы, штыки…»