Чужая земля

В присутствии детей Натка не позволяла себе кричать и ругаться, а сейчас с губ ее срывался поток бранных слов, грубых, жалящих, а еще она вне себя от ярости била Муратбека своими маленькими кулачками. Град ударов сыпался тому на голову, плечи, лицо. Он и не думал сопротивляться, только отворачивался и укрывался поднятыми вверх руками. И эта его беззащитность раззадоривала Натку еще больше, поскольку в ее глазах была равносильна признанию вины.

Сделав паузу, Натка повернулась к плачущей Насте, схватила ее за плечи, хорошенечко тряхнула, не замечая, что пугает ребенка еще больше.

– Что он с тобой сделал? Настя, отвечай? Что с тобой делал этот дядя.

– Рисовал… Ик… Посадил на колени… Ик.

Девочка икала и задыхалась. Разобрать, что она говорит, было почти невозможно из-за сотрясавших ее рыданий.

– Что еще он с тобой делал? Он тебя трогал?

– Т-т-трогал…

– Ах, ты скотина! Куда?

Муратбек попытался встать и бочком выскользнуть из кабинета, но Натка схватила со стола офисный нож для бумаги.

– А ну стоять! Стоять или ударю. Я вызываю полицию. В тюрьме сгниешь, педофил проклятый!

Размахивая ножом, Натка вытащила телефон и набрала номер мужа. Таганцеву не пришлось ничего долго объяснять.

– Я уже подъезжаю, – коротко сказал он. – Продержи этого гада до моего прихода. Я буду через десять минут.

– Куда подъезжаешь? – не поняла Натка.

– К твоему офису. Освободился пораньше и решил забрать Настю, чтобы дать тебе возможность спокойно поработать. Сейчас буду.

Он действительно появился совсем скоро, гораздо быстрее обещанных десяти минут. Беглым взглядом оценил ситуацию: плачущую навзрыд Настеньку, трясущуюся Натку и съежившегося в углу таджика.

– Ну погоди, мерзавец.

Костя шагнул и впечатал кулак в голову Муратбека, тот упал на пол с глухим стоном, Костя пинком перевернул его на живот, завел руки за спину и защелкнул наручники.

– Сейчас наряд вызову.

Настенька при виде этой картины заплакала еще громче. Костя подхватил ее на руки.

– Не плачь, доченька. Дядя сильно тебя обидел?

Он ощупал хрупкое тельце, проверил целостность одежды, которая была в полном порядке. Несмотря на установившуюся весну, на улице было еще довольно прохладно. Да Настя и болела. Поэтому под брючками на ней были колготки, а под свитером довольно плотная футболка с рукавами. Все на месте. Слава богу, похоже, нанести ребенку серьезный урон этот педофил не успел.

Приехал вызванный Таганцевым полицейский наряд, поднялась положенная в таких случаях суматоха. Настя уже не плакала, только всхлипывала и протяжно вздыхала. На улице возле офиса толпились остальные иностранные рабочие, переговаривались, глядя, как Муратбека в наручниках сажают в специальный зарешеченный отсек, именуемый в народе собачатником.

Машина, фырча и отдуваясь, поехала прочь, увозя задержанного. Толпа не расходилась, глядя ей вслед. Натка вышла на крыльцо, зло закричала, разгоняя праздных зевак:

– А ну пошли вон отсюда. Цирк вам тут? Все вы одним миром мазаны. Уроды. Работать идите, пока вас всех в отделение не забрали.

Костя подошел к жене, обнял за плечи.

– Наташа, я могу вас оставить одних?

– Что? А ты куда? Ты же сказал, что на сегодня освободился.

– До отделения доеду. Посмотрю, что там и как. Послушаю, что этот пес смердячий говорит. Не хочу, чтобы ему это с рук сошло.

– Поезжай, – кивнула Натка. – Я сейчас успокоюсь и отвезу Настю домой. Она так перепугалась, бедная. Позвоню Тамаре Тимофеевне Плевакиной. Спрошу профессора психологии, что в таких случаях надо делать, чтобы у ребенка не осталось травмы на всю жизнь.

Таганцев уехал, а Натка вернулась в офис, налетела на вернувшуюся откуда-то Ларису.

– Ты как могла оставить наедине мою дочь с этим питекантропом? Я же тебя попросила за ней присмотреть. Ты куда вообще ушла? Почему оставила рабочее место и моего ребенка?

– Да я всего на пять минуточек выскочила, – оправдывалась перепуганная Лариса. – Мне Артем позвонил. Парень мой. Мы с ним вчера поссорились, а сегодня он предложил помириться. С цветами приехал, Наталья Сергеевна. Я выскочила к нему, заказов и заявок все равно не было. Я решила, что не будет ничего страшного, если я отлучусь. Если кто-то не дозвонится, так всегда же перезвонить можно. Только вот что с Настей делать, я не знала, а тут этот пришел. Чурка…

Как ни была Натка сердита на Муратбека, грубое слово резануло ухо.

– Так нельзя про людей говорить. Он пришел, и что?

– Он же часто тут у вас ошивался. Я сама видела, как вы его чаем поили. Я и решила, что не будет ничего плохого, если он вас тут подождет, а заодно за девочкой присмотрит. Я его попросила, он согласился.

– Чужого мужика? Присмотреть за четырехлетним ребенком? Лара, у тебя на плечах голова или кочан капусты? Ты про педофилов никогда не слышала?

– Я не подумала, – девушка чуть не плакала. – Он же часто тут бывал. Вы же сами…

– Что я сама? Я взрослая женщина, а это ребенок. Нет, я тебя уволю, дуру безголовую.

Лариса заплакала еще горше. Глядя на нее, снова залилась слезами и Настя.

– Можно зайти, устод Наташа?